Инновация реализована на базе автобуса КАВЗ 1992 года выпуска и меняет не только время, но и пространство.
Наш канал в TelegramНа минувшей неделе мы дважды побывали в районах области и в очередной раз услышали старую песню о главном: о нежелании людей работать. Жаловались как муниципалы, так и предприниматели на местах.
Смысл жалоб прост: люди не хотят трудиться на священных «созданных рабочих местах», причем даже на таких, где им гарантируется достаточно высокая по районным меркам зарплата.
Люди разучились работать.
Еще по теме:
Ничего нового в подобных жалобах нет, для большинства сельских муниципалитетов они давным-давно стали общим местом, причем не только в Ульяновской области. Практически везде ситуация муниципальными властями преподносится с толикой легкой обиды: мы стараемся, создаем рабочие места, а люди не работают. Одинаково и объяснение ситуации: разучились.
Связь этой «проблемы» с риторикой создания рабочих мест оказывается прямой: чем больше с трибун говорится про успехи в «организации (новых, высокопроизводительных, современных) рабочих мест», тем больше за трибунами вздыханий на тему «не в коня корм».
Совершенно обычной стала ситуация, когда предприниматели вынуждены завозить на свои мануфактуры в достаточно больших поселениях рабочих из других мест, вплоть до заграницы. Пускаются ежедневные автобусы, экспортируются корейцы и китайцы, а про дефицит владеющих рабочими профессиями рассказывают во всех без исключения центрах занятости. При этом повсеместно статистика показывает, что трудоспособное население занято по большей части (от 20 до 60 % по районам области) совсем непонятно чем. Но работать, тем не менее, идти не спешит даже на приличные (в рамках, конечно, той же статистики) зарплаты.
Отсюда делается вывод первого порядка — разучились работать. Есть и более глубокий вывод, типичный для аналитических рассуждений, – люди живут не на зарплату и привыкли совсем к другому уровню доходов. Или, что то же самое, – муниципалитетам не выгодны те сверхвысокие зарплаты, которые готовы платить предприниматели.
Все эти рассуждения разрушаются на основе простых наблюдений. Так, например, нам неоднократно на стройплощадках в Ульяновске и в Москве встречались бригады из тех же районов области, в которых предприниматели и власть усердно сетуют на нежелание местных работать. Эти бригады, большинство из состава которых попадает как раз в статистику непонятно чем занятых страдальцев, ждущих рабочих мест, вовсе не разучились работать и даже не привыкли к другому уровню доходов: на стройке в среднем на руки им удается зарабатывать не больше, чем готовы предложить работодатели по месту постоянного проживания. То же, впрочем, касается не только селян, но и ульяновцев, промышляющих по Москве и Подмосковью.
Кто-то уходил в трехдневный запой, кто-то на рыбалку.
Еще по теме:
В чем же дело? Мы подумали, что наверняка кто-то из мануфактурщиков загадку каким-то образом, пусть и случайно, все-таки разгадал. Для проверки мы решили обзвонить знакомых в районах области и постараться найти таковых. В одном из южных районов области нас ждал успех в виде владельца перерабатывающего производства Виктора (имя по его просьбе изменено). Что же он сделал? Поднял зарплаты слесарей до уровня московского топ-менеджмента? Завез зеков? Организовал курсы повышения квалификации? Перенес производство в центр крупного поселения? Нет, реализовал на практике машину времени на основе автобуса КАВЗ 1992 года выпуска.
Одно время Виктор действовал аналогично другим — пустил по окрестным селам «вахтовку», которая каждое утро собирала людей на работу, а каждый вечер развозила по домам. Увы, но результат оказался таким же как у других — очень быстро возить стало некого. Кто-то уходил в трехдневный запой, кто-то на рыбалку, которую в конце апреля нельзя пропустить, кто-то за грибами, которые «поспели» в августе, кто-то на рынок, продавать зарезанного борова, кто-то просто посылал Виктора через неделю куда подальше вместе с его производством без объяснения причин. Отчаявшейся предприниматель был вынужден ввести двухнедельную вахту, отбывать которую моментально нашлись желающие из соседней области, которых собирал и развозил все тот же древний КАВЗ. Но уже не ежедневно, а раз в две недели.
На место рабочим часам пришли рабочие дни и недели.
Еще по теме:
На итоговом рассуждении о «ленивых ульяновцах и работящих самарцах» история бы и закончилась если бы не внимательность мануфактурщика, который обратил внимание на то, что к его вахте проявили интерес те самые «ленивые ульяновцы», которые всего полгода назад посылали его на три буквы. Оказалось, что на новых условиях люди вполне готовы работать, причем за ту же зарплату. КАВЗ поехал по старому кругу, но по другому графику, и дело пошло: боровы, рыба, грибы и водка перестали мешать работать. Правда, была внедрена и управленческая инновация в виде бригадного подряда с официальным трудоустройством только бригадира, что и заставило предпринимателя долго перед нами шифроваться. Но ведь главное — это результат!
Объясняется он крайне просто — ни зарплатой, ни курсами, ни условиями, а всего лишь разным пониманием течения времени. Ни для кого не секрет, что отходничество стало среди мужиков в провинции не просто обыденным и привычным, но и смыслоорганизующим. За годы отхода мужики привыкли к совсем другому времени — на место рабочим часам пришли рабочие дни и недели, а на место «отбытию срока» на работе — выполнение объемов. С учетом того, что вахтовать кое-где ездит большинство, подобное недельное рабочее время стало и вовсе определять жизнь практически всех семей, да и инфраструктуры тоже. Время отхода — время затихания торговли, время дедов и бабок на улицах (см. примечание). Время возвращения — время трат, время подпития и детей на улицах, соскучившихся по уезжавшим родителям. Привычка незаметно стала нормой, на что наложилось и пространство географии, обладающее собственным временем: временем ледостава и рыбалки, временем дождей и грибов, временем сена и охоты, временем распития самогона на теплом берегу, временем хорошей погоды для ремонта бани. Временем тех занятий, с которыми и ассоциируется у отходников «отдых». Оказалось, что наследованная из советского времени концепция рабочего времени или смены (с утра на работу, вечером — домой и так каждый день) — это посягательство на святое, на собственное исчисление локального времени. КАВЗ действительно оказался машиной времени.
п.с. В позапрошлом году мы целый день ходили по мордовской Рузаевке, ездили на маршрутках и ходили по магазинам с целью найти мужиков. Их не было — город заполняли исключительно женщины. Мужики оказались поголовно на вахте в Москве: мордовские лагеря создали традицию промышлять охранниками. Так как местные тянули друг-друга в одни и те же охранные фирмы, постепенно и график жизни города синхронизировался с графиком охраны. В первый свой приезд мы попали как раз в период всеобщей вахты и с трудом нашли где банально можно хоть что-то сьесть. Нашли только пиццерию, оккупированную праздными школьниками. Домой они не спешили — родители-то в Москве!
В следующий приезд мы попали в период всеобщего оживления — вернулась целая смена мужиков. Оказалось, что город вполне живой — на центральной улице внезапно появилась торговля с лотков, а в подворотнях обнаружились разливайки без громких вывесок, подходы к большинству из которых в первый раз выглядели заброшенными.
При поддержке фонда социальных исследований «Хамовники».
Читать дальше:
- Убейте себя сами: срочно закрывайте лавки!
- О том, как мы искали путь к успеху, но не фартануло
- Гаражная авиация
- Промысловые циклы советской государственности
- Государственный промысел: кидать и крышевать
