Мы продолжаем публиковать воспоминания об Ульяновской области Виктора Александровича Чижикова, известного иллюстратора детских книг и автора знаменитого символа московской олимпиады 1980 года.
Наш канал в TelegramПервая часть воспоминаний – http://ulgrad.ru/?p=142157
Бабка Аганья
Бабка Аганья – мать нашего хозяина в Крестовом Городище, дяди Ивана.
Дядя Иван почему-то спал всегда сидя за столом. Сам сидел на стуле, а голову клал на стол. А бабка Аганья спала на печи. Она там даже не спала, пожалуй, а жила. Потому что слезала с неё только, значит, при крайней нужде.
Зимой кроме дяди Ивана, его жены тети Васёны, бабки Аганьи и нас с мамой, в избе жил ещё теленок – для него был отгорожен угол напротив печки – и несколько ягнят спали под лавками.
Утро начиналось с того, что дядя Иван приносил охапку сена, чтобы печь растапливать. Он клал в печь сначала сено, а потом уже сверху дрова. И как только сено с треском загоралось, тут же из-под лавки выскакивали ягнята и начинали носиться по дому. А то сено, которое ещё лежало на полу, они в клочья разносили вокруг. Я тут же выскакивал из кровати и начинал носиться вместе с ягнятами, скакать и прыгать. Веселье поднималось!
И тогда бабка Аганья говорила мне с печки:
– Витька! Жопу-то прижми!
Вражищу видела. Чёрный, размером с котёнка. К себе звал. Помру я скоро.
Еще по теме:
- Показывают фотографии из личного архива врача и летописца Ивана Иноземцева
- В Ульяновске открылись VIII Малые Сытинские чтения
- Гражданская война сто лет спустя. Коммунисты выступают против белых в Ульяновске
- Увековечат белого генерала, отобравшего Симбирск у красных
- Владимир Гуркин расскажет о Симбирске в 17 веке
Это она, значит, говорила, чтобы я сел и сидел спокойно. В общем, утром у нас всегда было весело, прямо шурум-бурум какой-то. Бабка Аганья со своей печки следила за порядком. Чтобы никто не бросал ничего где попало, чтобы за собой убирали, чтобы я слишком не шалил. От неё я часто слышал:
– Витька! Чему телёнка-то учишь?!
Это я учил теленка бодаться. Лбом своим я упирался в лоб теленка, и мы с ним бодались. И уж не знаю почему, но они действительно вырастали жутко бодучими.
Всю жизнь бабка Аганья проработала в поле и теперь очень скучала. Часто вспоминала, как все вместе в поле работали, как снопы вязали, как мужики косили, а бабы граблями сгребали и в скирды складывали, как всегда при этом пели песни… Весело было!
Однажды в конце лета бабка Аганья попросила дядю Ивана отвезти её в поле. Она сказала:
– Отвези, Ванюша! Хочу попрощаться с полем.
Дядя Иван отвез её. А когда они вернулись, я спросил бабку Аганью:
– Ну, как съездила?
– Вражищу видела. Чёрный, размером с котёнка. К себе звал. Помру я скоро.
«Вражища» – это она так чёрта называла.
Я говорю:
– А зачем его слушать? Не надо его слушать!
– Раз позвал, значит скоро помру…
Вскоре бабка Аганья умерла.
Из соседнего села позвали двух женщин, которые прочитали над бабкой Аганьей какие положено молитвы. Дядя Иван сделал гроб.На похороны много народу пришло.
Потом были поминки. Тетя Васёна сварила еды какой-то. И каждый, кто мимо проходил, мог зайти и поесть. Детей много заходило. А мне ещё долго странно было не слышать с печки кряхтенье бабки Аганьи и её голоса: «Витька! Жопу-то прижми!».
«Однокальсонники»
Когда мы были в эвакуации в Крестовом Городище, то рядом с нами жили Грачёвы – мама с дочкой. Откуда они были родом, я не знаю, но потом они уехали в Таллин, после войны.
Девочку эту звали Наташей, но её мама называла её почему-то Айкой, и все мы тоже тогда стали называть её так.
Айка была на целых четыре года старше меня: я учился в первом классе, она училась в четвертом.
Витька из школы придёт, кальсоны скинет и Айке отдаст!
Еще по теме:
- Показывают фотографии из личного архива врача и летописца Ивана Иноземцева
- В Ульяновске открылись VIII Малые Сытинские чтения
- Гражданская война сто лет спустя. Коммунисты выступают против белых в Ульяновске
- Увековечат белого генерала, отобравшего Симбирск у красных
- Владимир Гуркин расскажет о Симбирске в 17 веке
Как-то моя мама приходит с собрания эвакуированных и говорит:
– Нам по ордеру выдали на тебя замечательные кальсоны! Тёплые, байковые!
А была зима, морозищи жуткие! Кальсоны эти – просто мечта!
Тут приходит мама Айки и говорит:
– Представляете, Айке моей кальсонов не досталось. На тех, кто во вторую смену, кальсонов не хватило.
Моя мама говорит:
– Ну и ничего! Витька из школы придёт, кальсоны скинет и Айке отдаст! Айка в школу сходит, опять Витьке отдаст..
Я потом заявил:
– Я в этих кальсонах ходить не буду, одних на двоих! Да ещё с девчонкой!
Но мать настояла. Так и пошло: утром, значит, я в кальсонах иду в школу, возвращаюсь – отдаю кальсоны Айке. Она в школу сходит – вечером её мать несет кальсоны мне. Так всю зиму проходили…
После войны Айка поступила в МГУ, ей дали общежитие.
Часто приходила к нам в гости, пили чай, весело вспоминали о жизни в эвакуации.
Своим друзьям я так представлял Айку:
– Моя однокальсонница.
Нас так и звали – «однокальсонники». Потом Айка закончила университет и уехала к себе, в Таллин. Зина с Сашей были как-то у них в гостях. А у меня не получилось.
Евгений Бурдин
Читать дальше:
- Показывают фотографии из личного архива врача и летописца Ивана Иноземцева
- В Ульяновске открылись VIII Малые Сытинские чтения
- Гражданская война сто лет спустя. Коммунисты выступают против белых в Ульяновске
- Увековечат белого генерала, отобравшего Симбирск у красных
- Владимир Гуркин расскажет о Симбирске в 17 веке
