Напоминаем, что с начала августа Ульяновская область живет в соответствии со стратегией социально-экономического развития до 2030 года, принятой в середине июля. Недавно мы описывали на каком фоне происходила её разработка, теперь дошла очередь и до её сути. Стратегия — это фиксация вчерашних механизмов реакции на сегодняшние риски и угрозы, а её миссия — сохранение настоящего.
Наш канал в TelegramВсе региональные стратегии, принимаемые в последний год, основываются на федеральном Законе о стратегическом планировании в РФ, принятом прошлым летом. Статья 32 закона регламентирует общие рамки содержания этих документов. Согласно закону, региональная стратегия должна содержать (как минимум) следующее:
1) оценку достигнутых целей социально-экономического развития субъекта Российской Федерации;
2) приоритеты, цели, задачи и направления социально-экономической политики субъекта Российской Федерации;
3) показатели достижения целей социально-экономического развития субъекта Российской Федерации, сроки и этапы реализации стратегии;
4) ожидаемые результаты реализации стратегии;
5) оценку финансовых ресурсов, необходимых для реализации стратегии;
6) информацию о государственных программах субъекта Российской Федерации, утверждаемых в целях реализации стратегии.
Остальное содержание факультативно и отдано на откуп регионам.
Закон напрямую потребовал, чтобы регионы и муниципалитеты приняли стратегии развития с типовой структурой, копирующей федеральную стратегию развития страны.
Еще по теме:
Кроме того, федеральными нормативными актами оказались фактически заданы и варианты сценариев развития, которые должны предусматриваться региональными стратегиями. Таковых предполагается три, условно их можно назвать инерционным, умеренным и прорывным.
Зачем понадобилась столь жесткая структура? Причина отражена в том же законе — для соблюдения принципов единства и целостности функционирования системы стратегического планирования на всех уровнях. Проще говоря, закон напрямую потребовал, чтобы регионы и муниципалитеты приняли стратегии развития с типовой структурой, копирующей федеральную стратегию развития страны.
Задумка понятна, очевиден и негативных опыт со стратегиями 2020, которые регионы массово приняли еще 5-7 лет назад. Выборочное рассмотрение подобных стратегий нескольких регионов явно показывает, что напринимали тогда стратегий по принципу «кто во что горазд». По прошествии времени стало понятно, что декларируемые в этих стратегиях показатели в большинстве случаев оказались далеки от реальности.
Если рассмотреть Стратегию-2020 Ульяновской области, то оказывается, что ни один из рассматриваемых в ней сценариев (умеренный – «промышленный» и прорывной – «инновационный») реализованы не были, а декларируемые показатели по приоритетному прорывному сценарию не достигнуты.
Сценарий инновационного развития к 2015 году обещал нам ежегодный рост ВРП на 16-17%, десятипроцентный ежегодный рост промышленности, 12% рост АПК, активный прирост розничной торговли (22% в год), увеличение инвестиций на четверть по сравнению с 2014 годом, 17% ежегодный рост заработной платы и так далее.
Еще по теме:
Аналогичная ситуация сложилась и в большинстве других регионов, которые напланировали себе развитие до 2020 года. При этом проблема оказалась не только в том, что стратегии не могли учитывать и не учитывали все необходимые факторы, и поэтому оказались не объективными, но и в том, что эта необъективность сделала практически невозможным какой-либо анализ региональных планов и их сравнение. Причина проста — регионы напланировали себе светлое будущее, показав себя победителями в конкурентной борьбе с соседями. Получился очевидный парадокс — каждый из регионов-соседей по большинству показателей расписывал себя лидером в будущем среди окружающих субъектов. Не стоит и говорить, что толку от цифровых индикаторов стратегий в подобных условий оказалось немного, хотя содержательно некоторые стратегии оказались не столь уж убогими. Но это дело никак не спасало — даже намека на создание единой системы стратегий, которую можно контролировать и модернизировать, не получилось — нового объекта в поле административного управления не получилось.
На место факторов влияния пришли риски и угрозы, через преодоление которых и стало возможным прогнозирование и планирование будущего.
Еще по теме:
Внедрение четкой вертикали повторения шаблона через закон теоретически позволяет этот объект создать, что и было сделано. При этом был внедрен и соответствующий описательный язык — на место факторов влияния пришли риски и угрозы, через преодоление которых и стало возможным прогнозирование и планирование будущего. Таким образом для регионов и муниципалитетов было создано поле создания стратегий со своей методологией, выраженной как явно (закон и методические рекомендации Минэка), так и неявно (административными ожиданиями и актуальным управленческим языком).
Стратегии априори оказались лишенными будущего времени и избавленными от прогнозирования вне поля существующих рисков и угроз.
Еще по теме:
Как мы уже писали, в итоге возник рынок создания стратегий, на котором начали действовать акторы, которые декларировали наличие у себя компетенций по созданию будущего как реакции на риски и угрозы по зафиксированной методологии. Таким образом унифицировалась внутренняя суть всех стратегий — они стали описанием существующих механизмов реакции на выявленные на момент создания стратегии риски и угрозы, пролонгированные в будущее (согласно закону, «оптимальный сценарий преодоления рисков и угроз»). То есть, стратегии априори оказались лишенными будущего времени и избавленными от прогнозирования вне поля существующих рисков и угроз. В явном виде это отсутствие будущего выразилось в, например, полном отсутствии во всех региональных стратегиях (кроме трех) такого фактора риска (то есть угрозы), как, например, кризис. Кризиса в поле создания стратегий нет и быть не может, так как его не было в списке пролонгируемых рисков и угроз.
Зафиксированное настоящее и есть административное будущее, документальное выражение которого называется стратегией.
Еще по теме:
Столь длинное вступление понадобилось нам для того, чтобы возникло понимание крайней важности тех исходных материалов, которые были даны разработчикам, — именно разного рода интерпретации этих материалов и есть административное будущее. Причем, речь не только об Ульяновской области, но и вообще о всей вертикали стратегического планирования, скрытая суть которой — это фиксация настоящего. Зафиксированное настоящее и есть административное будущее, документальное выражение которого называется стратегией.
Какие же исходные материалы были даны разработчикам стратегии развития области вместе с целевыми указаниями? Для ответа на этот вопрос стоит вспомнить о том, кто же заказывал песню. Согласно областному закону, о котором мы писали в предыдущем материале, «цели и задачи стратегического планирования определяет губернатор». То есть, основной набор материалов для разработки стратегии пролонгирования настоящего разработчикам явно был предоставлен по списку губернатора. В результате, в стратегию в качестве механизмов борьбы с рисками и угрозами (в основном взятыми из Стратегии-2020) попали практически все любимые детища губернатора — культурный форум, музей СССР, кластеры, концепция «многих И» (инвестиции, инновации и т. д.), проекты «Ульяновск — культурная столица», «Ульяновск — авиационная столица» и так далее, которые были подвергнуты процессу, названному в стратегии актуализацией. Под этим словом, исходя из вышеизложенного, стоит понимать фиксацию пролонгированности этих проектов как механизмов будущего, возможного в рамках стратегии только лишь как набора реакций на существующие риски и угрозы. При этом явное логическое противоречие (угрозы и риски сформулированы сейчас, а механизмы борьбы с ними до этого) просто не замечается по вполне понятным причинам.
В стратегии не ищутся механизмы и приоритеты развития как возможные реакции на риски и угрозы, а, наоборот, риски и угрозы ищутся под заданные механизмы и приоритеты.
Еще по теме:
Аналогичный процесс связан и с другими материалами ввиду того, что цели и задачи стратегического планирования оказались явно сформулированы как техническое задание для разработки. То есть, причинно-следственная связь оказалась нарушенной даже в рамках фиксированной методологии. В стратегии не ищутся механизмы и приоритеты развития как возможные реакции на риски и угрозы, а, наоборот, риски и угрозы ищутся под заданные механизмы и приоритеты. То есть, разработчики попросту занимались обоснованием действий власти, что, впрочем, ныне и является основным содержанием того, что зовется наукой.
Выяснив суть стратегии, зададимся вопросом — а чем же тогда является ее реализация, которая уже активно ведется в законодательном поле? Ответ на этот вопрос очевиден — сохранением настоящего. Это и есть реальная миссия стратегии.
Читать дальше:
- Александр Павлов: «IT — это дутый пузырь, а интернет закатится сам, вручную этого делать не придется»
- Демоны перемен: что нас ждет?
- Энергетику ориентируют на импортзамещение и инновации
- Будущее за избами: планы по вводу жилья трещат по панельным швам
- Как мы инновации развивали
