Мы продолжаем публиковать воспоминания об Ульяновской области Виктора Александровича Чижикова, известного иллюстратора детских книг и автора знаменитого символа московской олимпиады 1980 года.
Наш канал в TelegramЛошадиная жизнь в Крестовом Городище
Наш хозяин дядя Иван был конюхом. Я об этом уже говорил, кажется. И всё время мы с ребятами проводили на конюшне. Там сена было жуткое количество. Мы на нём валялись, прыгали, прятались – удовольствия, радости столько, что просто… Дядя Иван, правда, нас оттуда гонял. Сено потому что мять было нельзя. Оно лежало не навалом, а такими пластами. Так оно лучше проветривалось и не портилось.
В этой конюшне соседские куры пристроились нестись – яйца откладывать. Мы разведали это место и иногда выпивали по яйцу.
Как только мы сворачивали на боковую улицу, то на ходу срывали тоненькую веточку с дерева и легонько подстёгивали лошадей.
Еще по теме:
- Показывают фотографии из личного архива врача и летописца Ивана Иноземцева
- В Ульяновске открылись VIII Малые Сытинские чтения
- Гражданская война сто лет спустя. Коммунисты выступают против белых в Ульяновске
- Увековечат белого генерала, отобравшего Симбирск у красных
- Владимир Гуркин расскажет о Симбирске в 17 веке
Ещё мы помогали дяде Ивану прогуливать «берёжих» лошадей – лошадей, которые скоро должны были родить жеребят. Дядя Иван разрешал нам ездить на них только шагом и долго провожал нас взглядом, пока мы ехали по улице. Мы знали, что если кто-то ослушается, то дядя Ваня лошадь ему больше не даст. Поэтому наша такая кавалькада – человек десять верхом на лошадях с огромными животами – дисциплинированно ехала до поворота, строго соблюдая наказ. Мама говорила, что мы жутко смешно выглядели. Из-за лошадиных животов ноги у нас были растопырены широко-широко.
Как только мы сворачивали на боковую улицу, то на ходу срывали тоненькую веточку с дерева и легонько подстёгивали лошадей. Чтобы они шли, но быстрым шагом. Лошади были худые, хребты у них острые, поэтому ехать было довольно больно – ехали-то мы без седел…
А еще иногда дядя Иван поручал ехать верхом в лечебницу, она была километрах в двух. Там лошадь заводили в маленькую такую комнату, в одной стене у неё была дыра. Голову лошади высовывали в дыру эту, так что сама лошадь была в комнате, а голова на улице. Потом комнату заполняли каким-то газом, и клещи, которые были под кожей у лошади, начинали вылезать. Жуткое совершено зрелище! Минут через двадцать-тридцать они вылезали все, тогда лошадь выводили и жёсткой щёткой счищали клещей.
Как-то зимой к дяде Ивану приходит Мичурин – однорукий председатель колхоза – и говорит:
– Скоро к нам приедет Герой Советского Союза. Он из этих мест. Ему дали неделю отпуска. Мы должны ему обеспечить условия для отдыха. Дашь ему хорошего жеребца, чтобы он с гармошкой мог проехаться…
Я спрашивал у художника, как звали Героя, но Виктор Александрович ответил, что не помнит. По его словам, это был парень лет 20 в полушубке (приехал в отпуск зимой), родом из соседнего села Кайбелы (фактически оба села составляли одно целое). По его обращению с лошадями можно утверждать, что он являлся опытным кавалеристом. Судя по всему, этим Героем был Вахрамеев Михаил Фёдорович, уроженец Кайбел (1923 – 1986), которому Указом Президиума Верховного Совета СССР от 1 ноября 1943 года за образцовое выполнение боевых заданий командования на фронте борьбы с немецко-фашистским захватчиками и проявленные при этом мужество и героизм присвоено звание Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали «Золотая Звезда».
Дядя Иван говорит:
– Не дам!
Мичурин на это отвечает ему:
– Мне принесли телеграммой распоряжение, придется дать!
Чего боишься! Нас немцы не разбили!
Еще по теме:
- Показывают фотографии из личного архива врача и летописца Ивана Иноземцева
- В Ульяновске открылись VIII Малые Сытинские чтения
- Гражданская война сто лет спустя. Коммунисты выступают против белых в Ульяновске
- Увековечат белого генерала, отобравшего Симбирск у красных
- Владимир Гуркин расскажет о Симбирске в 17 веке
У дяди Ивана было два хороших жеребца: Глобус и Абсурд. И вот решили выделить под это дело Глобуса.
Когда Герой Советского Союза приехал, ему запрягли в сани Глобуса, герой прыгнул в сани и помчался вдоль Волги.
Дядя Иван говорит:
– Ох, разобьется!..
Мичурин его успокоил:
– Чего боишься! Нас немцы не разбили!
Часа через два возвращается Глобус с пустыми санями, одной ногой запутался в вожжах. Ну, думают, что-то стряслось с Героем Советского Союза. Перепугались.
Потом оказалось, что тот, когда куда-то приехал, плохо привязал жеребца.
Как я тонул
Председателем колхоза в Крестовом Городище был такой Мичурин, однорукий – он с фронта пришел без одной руки.
А еще был дядя Лёва, который пришёл с фронта без двух рук. И вот этот дядя Лёва меня спас, когда я тонул в Волге.
Руки у него были по локоть. И дядя Лёва на почте работал. Он примотал кисточки к культям и написал такую хорошую вывеску: «Почта».
Это просто поразительно! Он вообще был культурный человек по сравнению с другими, собирал детей вечерами, и каждый приносил свою книгу, а дядя Лёва по очереди читал их детям, но иногда просил и самих детей читать. Читали и «Волшебник изумрудного города». Это моя книжка была.
И вот дядя Лёва меня спас…
Калитка выскочила из-под меня и уплыла на другую сторону чана.
Еще по теме:
- Показывают фотографии из личного архива врача и летописца Ивана Иноземцева
- В Ульяновске открылись VIII Малые Сытинские чтения
- Гражданская война сто лет спустя. Коммунисты выступают против белых в Ульяновске
- Увековечат белого генерала, отобравшего Симбирск у красных
- Владимир Гуркин расскажет о Симбирске в 17 веке
Я, конечно, учился плавать. Зашёл неглубоко в реку и плавал, опустив голову в воду, бултыхался до изнеможения, выложился весь, а когда хотел встать, отдохнуть, то оказывается, я потерял ориентировку и заплыл на более глубокое место.
Я как поплавок стал ходить вверх-вниз. Оттолкнусь от дна, высунусь из воды, крикну чего-нибудь и опять вниз. А на берегу никого не было! Был жаркий полдень, и никого не было.
И вдруг я чувствую, что меня кто-то подхватил, вытолкнул туда, где мелко уже, недалеко совсем. Я смотрю – это дядя Лёва. Я понял, какая опасная штука вода. Но ещё раз чуть не утонул в пожарном чане.
Зато теперь я в воду эту никогда не полезу, это я твёрдо знаю. Отныне я не ходок туда…
Еще по теме:
- Показывают фотографии из личного архива врача и летописца Ивана Иноземцева
- В Ульяновске открылись VIII Малые Сытинские чтения
- Гражданская война сто лет спустя. Коммунисты выступают против белых в Ульяновске
- Увековечат белого генерала, отобравшего Симбирск у красных
- Владимир Гуркин расскажет о Симбирске в 17 веке
Посреди улицы шли через определённый интервал такие бетонные чаши. Огромные. На случай пожара. Чтобы, если приезжают пожар тушить, не нужно было далеко бежать.Там была протухшая вода такая, какие-то «плавунцы» там жили. И калитка там плавала. Я на неё встал, чтобы поплавать как на плоту, и ухватился за какой-то там выступ. А калитка выскочила из-под меня и уплыла на другую сторону чана. А там было глубоко, и до края чана никак не дотянуться…
И вот пустынная улица, куры только ходят. В пыли роются. И я верещу, а все на работе. Обидно так тонуть – напротив изба наша, но никто не слышит. Потому что тётя Васёна, хозяйка наша, на огороде, мама – на работе…
На моё счастье шла какая-то женщина. Она подошла, помогла – с трудом меня вытащила.
А потом ещё в Подмосковье тонул… В общем, я всего четыре раз тонул. И уже умея плавать. И последний раз это было – я запутался в сетях – в «Дагомысе», в Сочи.
Там, значит, рядом с Сочи была такая турбаза – «Дагомыс». И я пошёл купаться во время шторма. Потому что ещё один дурак меня подзадорил, из Ленинграда парень, и мы полезли. Еле-еле вылезли… Зато теперь я в воду эту никогда не полезу, это я твёрдо знаю. Отныне я не ходок туда…
Евгений Бурдин
Читать дальше:
- Показывают фотографии из личного архива врача и летописца Ивана Иноземцева
- В Ульяновске открылись VIII Малые Сытинские чтения
- Гражданская война сто лет спустя. Коммунисты выступают против белых в Ульяновске
- Увековечат белого генерала, отобравшего Симбирск у красных
- Владимир Гуркин расскажет о Симбирске в 17 веке
