Инновации — это ресурс, а суть инновационной деятельности — не создание инноваций, а их распределение: подобный вывод напрямую следует из духа принятого в конце прошлого года областного закона «О развитии инновационной деятельности».
Наш канал в TelegramРазговоры о принятии нового закона велись с середины года на фоне актуализированной риторики развития промышленности, технологического прорыва и разработки областной «Стратегии 2030», цели и задачи для которой определял лично губернатор.
Понятно, что немаловажную роль во всем этом процессе сыграл федеральный тренд, суть которого сводилась к вере в возможность новой индустриализации с опорой на государственные ресурсы. Ульяновская область традиционно весьма внимательно следит за подобными актуальными трендами, стараясь быть первой хотя бы в декларировании следованиям им, невзирая даже на явную противоречивость собственных реакций на поступающие «сигналы из центра». Так вышло и на этот раз — губернатор активно начал использовать даже фразу «новая индустриализация».
По отдельности каждый из них безобиден при условии формальной реакции на него, но их рассмотрение в совокупности («в целях задания вектора развития») приводит к мультипликационному эффекту.
Еще по теме:
Впрочем, внутреннюю противоречивость актуальной повестке придала не сама «новая индустриализация» как таковая, которая, при рассмотрении через базовый посыл «распределить ресурсы заводам», выглядит вполне соответствующей существующей административной логике. Кардинальные противоречия возникли при попытках объединить несколько трендов в один: стратегическое планирование, инновации и развитие промышленности. По отдельности каждый из них безобиден при условии формальной реакции на него, но их рассмотрение в совокупности («в целях задания вектора развития») приводит к мультипликационному эффекту.
Фраза «мультипликационной эффект» активно использовалась для обозначения тех механизмов, которые позволят Ульяновской области «стать технологическим лидером» за счет «четкого долгосрочного стратегического планирования», оформленного в виде «документа будущего», то есть Стратегии 2030. В рамках этой риторики под мультипликационным эффектом подразумевался результат активного взаимодействия «прорывных ресурсов», который должен привести к «технологическому первенству» на основе инноваций и развития региональной промышленности с учетом «синергии» на основе «точек роста».
Вместо создания и обслуживания отдельно двух искусственных объектов «инновации» и «прорывная промышленность», требуется еще и имитировать их «синергетическое взаимодействие», причем с учетом массы факторов, которые зафиксированы в Стратегии 2030.
Еще по теме:
И это так — исполнение подобного посыла действительно приводит к мультипликационному эффекту – лавинному росту количества и ресурсоемкости административных структур, создаваемых для того, чтобы обеспечить создание объектов своей заботы (т. е. «инноваций», «технологий», «точек роста», «синергетических эффектов» и прочего) и распределение между ними ресурсов. При этом эффект уже следует считать ярко выраженным по причине того, что фактически поставлена задача обеспечить взаимосвязанное «стратегическое развитие» не только промышленной, но и инновационной деятельности, причем в совокупности. Таким образом, вместо создания и обслуживания отдельно двух искусственных объектов «инновации» и «прорывная промышленность», требуется еще и имитировать их «синергетическое взаимодействие», причем с учетом массы факторов, которые зафиксированы в Стратегии 2030.
На этом фоне неизбежно появление массы разнообразных «институтов развития», министерств инноваций, департаментов технологической политики и прочих административных структур, а также разного рода ассоциаций технологических прорывателей, инноваторов и так далее — структур, призванных обозначать наличие объекта управления путем объединения получателей распределяемых ресурсов, назначаемых, соответственно, технологическими прорывателями и инноваторами.
Активный процесс создания этих квази-структур мы уже активно наблюдаем. К настоящему моменту для обеспечения «стратегического развития» в области уже создано около десятка административных структур. Новый закон подводит базу под создание новых, специализированных на «инновациях».
С учетом «синергетического эффекта» мультипликационный эффект гарантирован, что означает, что новая «стратегическая» сеть структур будет постоянно требовать и обосновывать получение возрастающего количества ресурсов.
Еще по теме:
Законом предусматривается создание и ведение реестра «субъектов инновационной деятельности», то есть фиксация в виде списка назначенных инноваторами, создание консультативных и совещательных органов «по вопросам развития инновационной деятельности», разработка регламентов распределения ресурсов через «утверждение государственных программ», организация проведения экспертизы инноваций и так далее. Фактически, закон, который многие сочли рамочным, таковым не является, так как содержит все необходимое и достаточное для разворачивания полноценной инфраструктуры по работе с ресурсом «инновационная деятельность», включая и готовые механизмы по созданию соответствующего объекта управления — т. е. получателя и осваивателя ресурсов. С учетом «синергетического эффекта» мультипликационный эффект гарантирован, что означает, что новая «стратегическая» сеть структур будет постоянно требовать и обосновывать получение возрастающего количества ресурсов.
Никаких инноваторов не существует и не может существовать до тех пор, пока инноватором не назначат и не внесут в соответствующий список, называемый реестром.
Еще по теме:
А как же инноваторы, которые, согласно букве закона, ведут некую инновационную деятельность? Ошибкой было бы считать, что в рамках рассматриваемой областью технологической парадигмы они где-то существуют по подвалам и чердакам и жаждут некой условной поддержки. Никаких инноваторов не существует и не может существовать до тех пор, пока инноватором не назначат и не внесут в соответствующий список, называемый реестром. Но и факт внесения делает объект инновационным только с точки зрения власти, а не по сути. По сути инноваций «в себе» в парадигме «технологического прорыва» в России нет и существовать не может, а под инновационной деятельностью в этой парадигме следует понимать лишь деятельность по распределению инновационных ресурсов.
Инновация — это внедренное новшество, обеспечивающее качественный рост. Согласно этому определению, под ней следует понимать внедрение такого новшества как «поддержка инновационной деятельности», которое действительно обеспечивает качественный рост. Инновации, определяемые через единственный качественный показатель их природы – «востребованность рынком», лежат в совершенно иной плоскости, и в принципе не могут рассматриваться как реальные. Качественное различие пролегает через различие внедрения и востребованности, которые в полной мере соответствуют различию между источниками реальных и «сказочных» инноваций «как на Западе» – интеллигенцией и интеллектуалами.
Отличное определение интеллектуалам дал Владислав Иноземцев. Согласно нему, под интеллектуалами следует подразумевать людей, которые создают «уникальные воспроизводимые продукты», то есть те, для тиражирования или использования которых требуется гораздо меньше ресурсов, чем на их создание. Прямая аналогия: при точении ржавым напильником чугунных болванок для создания 10 болванок требуется ровно в 10 раз больше усилий и ресурсов, чем на обточку одной, а, например, разработка компьютерной программы требует много усилий при ее создании, но её тиражирование оказывается почти бесплатным. Важным аспектом при этом является еще и накопление знания — разработка уникального продукта этому способствует, а обточка ржавыми напильниками чугунных болванок среди гнилых болот — нет.
В пространстве интеллектуальности существует простая градация успешности, задаваемая через востребованность создаваемого продукта.
Еще по теме:
Очевидно, что абсолютна вся «сказочная» инновационная деятельность осуществляется исключительно в пространстве интеллектуальности, наличие которого для неё является необходимым, но не достаточным условием (второе важное условие — востребованность разработанного).
Несложно понять, что в пространстве интеллектуальности существует простая градация успешности, задаваемая через востребованность создаваемого продукта, то есть существует прямая и непосредственная связь между результатами труда и отдачей от них, что неизбежно приводит к возникновению интеллектуального рынка. Собственно, через этот факт можно легко определить и понятие инноваций как востребованных рынком результатов интеллектуального труда.
Интеллигентом не становятся, это звание присваивается, а мерилом интеллигентности является вовсе не рыночная успешность в любом понимании, а градус интереса к тому, что принято называть «общественно-политической жизнью».
Еще по теме:
Столь четкого понимания интеллигенции до сих пор не выработано. Под словом «интеллигент» обычно в России принято понимать людей, не занимающихся физическим трудом, но при этом нельзя считать, что пространство интеллектуальности входит в пространство интеллигентности. Этого не происходит из-за важности второго дифференцирующего признака: интеллигенция — это конструкт государства. Интеллигентом не становятся, это звание присваивается, а мерилом интеллигентности является вовсе не рыночная успешность в любом понимании, а градус интереса к тому, что принято называть «общественно-политической жизнью». Через примат этого интереса и происходит самоидентификация субъектов поля интеллигентности, а градация успешности задается видимостью интеллигентного интереса к «общественно-политической жизни». Соответственно, в этом пространстве возникает и реальная инновационная деятельность, заключающаяся в превращении этого интереса, оформленного в виде мнения «как нам обустроить Россию», в ресурс доступа к власти.
Реальные, а не сказочные инновации, – это новые способы добычи и распределения ресурсов, идущих от власти.
Еще по теме:
По очевидным причинам реального широкого пространства интеллектуальности в России не существует, в отличие от всеобщего пространства интеллигентности. Те немногие интеллектуалы, которые производят востребованный уникальный продукт, могут работать и работают только в том пространстве, где существует эта востребованность — на зарубежном рынке. В пространстве интеллигентности их деятельность выглядит маргинальной, находя своё выражение в виде насмешек над «сумасшедшими изобретателями» и прочими «левшами», результатом деятельности которых в подобных условиях может быть только кустарное изделие в единственном экземпляре.
Реальные, а не сказочные инновации, – это новые способы добычи и распределения ресурсов, идущих от власти, включая изобретение новой риторики, угроз, объектов управления и способов освоения выделенного. Собственно, именно этот факт в полной мере и зафиксировал областной закон.
Читать дальше:
- Дают полмиллиарда на городок инноваторов рядом с Ульяновском
- Закон обязал микробизнес обзавестись онлайн-кассами
- Legrand откроет учебные центры в Ульяновске
- Колесова превратит Ульяновск в умный город
- Управляющие компании выходят на быструю связь с жильцами
