Постоянные наши читатели наверняка помнят, что пару лет назад на волне интереса к identity региона постоянно всплывала геополитическая идея «хартленда» – стержневой земли, центра Евразии и, заодно, центра мира. С помощью разработанного нами еще раньше скрипта для поиска географического центра Ульяновской области, а заодно и любой другой географической плоскости, нам удалось точно определить, где же находится легендарный «хартленд». Оказалось, что в районе Семипалатинского ядерного полигона. Мы уверены, что это неспроста – в этом есть вполне определенный сакральный смысл. Центр мира – это центр силы.
Наш канал в TelegramВозникает вопрос – что было первично? Метафизическая сила центра мира притянула к себе силу реальную или наоборот – опытные практические оккультисты из правительства СССР выбрали Семипалатинск не случайно? Оставим этот вопрос для любителей конспирологии, но отметим, что определенный символизм во всем этом наблюдается, причем явно.
Мы уже неоднократно писали о том, что мы живем в условиях ресурсной экономики. Впрочем, вряд ли для кого-то это является откровением – многие отлично понимают, что все «динамическое развитие» России в последние 20 лет основывалось лишь на одном – на проедании наследства предков. Сначала разошлись заводы, станки и пароходы, затем дошло и до выкапывания кабелей из земли для сдачи в цветной металл и разборки домов на кирпичи. Про нефть, газ и недра вообще стоит скромно умолчать, отводя глаза в пол.
Постепенно все эти быстроосваиваемые ресурсы начали заканчиваться. Точный срок определить несложно – это был 2004-2008 год. Именно тогда был вскрыт главный «загашник» – география. В разряд легко конвертируемых ресурсов перешли земли, леса, дело чуть не дошло до рек… Начали проедать и географию. Казалось, что этого ресурса для обеспечения «динамического роста» и поддержки «консервативной модернизации» хватит надолго. Но это оказалось не так. Леса быстро «попилили» в прямом и переносном смысле, земли с/х назначения «освоили», в том числе и иностранные компании, успешно обойдя запрет на продажу земли иностранцам, ситуация с недрами со всей очевидностью показала, что без вложений в изыскания рассчитывать на что-то особо нельзя. Впереди повеяло безысходностью. В российском понимании это когда хочется делить, но нечего.
Начался хаотичный поиск новых ресурсов. Именно из этой серии риторика инноваций, магия нанотехнологий и бум целевых федеральных программ. Увы, но нового оказалось немного. По сути, процесс свелся к очередному обращению к сундукам наследства, только уже на более глубоком уровне – очередь дошла до выуживания и попыток доработки прорывных технологий, разработанных в СССР. Но если в СССР центральная ось цели поиска новых ресурсов была четко обозначена, и даже явно, как мы отметили выше, выражена символически, то сейчас этого нет – поиск ресурсов не сопряжен с внятной идеологией и понятным целеполаганием. А ведь при раздаче правило всегда одно – нет силы, значит, нет результата. Как на уровне очереди за дефицитом, так и на уровне управления страной. Нет «хартленда» – нет нового ресурса.
Именно из-за этих мыслей ядерные проекты в Димитровграде, о которых мы сегодня писали, вызывают некоторое опасение. В теории они выглядят отлично – разработка технологии мирового уровня, лидерство в энергетике. Более того, это реально. Но без «хартленда» весьма опасно. Где гарантии того, что сам процесс поиска новых ресурсов не будет воспринят как их раздача? В этом случае все сведется к банальному освоению средств.
И тут возникают серьёзные опасения. Что будет, если поставщик специализированных сплавов для систем циркуляции свинцового теплоносителя решит, что получив госзаказ, он получил манну небесную, а все остальное – дело уже второе? Что может случиться, если проблему захоронения отходов будут решать административными мерами, закачивая их в старые хранилища и надеясь, что «и так сойдет», а всех кто против можно назвать врагами? Позитивного ответа на эти вопросы невозможно получить без перестройки сознания. И тут варианта всего два – либо внедрение массового «хартленда» в любом виде либо четкое признание того, что существующая модель экономики попросту опасна и чудовищно неэффективна.
