Недавно гостем Ульяновска стала екатеринбургский прозаик, театральный критик Елена Соловьева. В интервью Гале Узрютовой она рассказала о личном ландшафте писателя, мифологизации Екатеринбурга, главном писательском страхе, уральском магическом реализме, знаменитой библиотеке Белинке, в которой работает, и ульяновском театральном гипертексте.
Наш канал в Telegram– Елена, в ваших текстах заметна очень сильная связь человека и места. Иногда кажется, что место – продолжение самого человека или один с ним организм. Имеет ли место жительства значение для вас как для писателя? Насколько оно влияет на тексты?
– Конечно, имеет. Повадки и стиль мышления обитателя мегаполиса всегда будут отличаться от восприятия сельского жителя. Горец чувствует пространство иначе, чем бедуин. Человек, существующий бок о бок с большой рекой отличается от человека, живущего около моря. К сожалению, я выросла не на берегу моря, которое очень люблю, а на берегу шоссе. Оно было первой осваиваемой стихией. Под его шум я засыпала и просыпалась. А из окна видела окна дома напротив, такого же трехэтажного, как мой. И сочиняла истории про людей за этими окнами. Помню, меня очень поразила простая мысль, даже скорее ощущение, что наши квартирки, по сути, всего лишь неглубокие выемки в стене, занавешенные разноцветными кусочками ткани – шторами.
Такое переживание «неглубокости» личного жизненного пространства усугубилось потом ощущением «исторической» скудности окружающих мест, «вычерпанности» ландшафта, потому что шахты, на которых работали родители, закрывались как отработанные. На моих глазах исчезла, в общем-то, целая маленькая шахтерская цивилизация, со своим укладом, какими-никакими традициями, ритмом жизни. Ну и экология: из моего родного городка Копейска (он слова от «копи», а не «копейка») в близлежащий Челябинск сейчас ходят маршрутки с табличками «Через свалку». Вот так, чёрным по белому. Такое не может не влиять на тексты, о чём бы впоследствии ты ни пытался писать.
– Некоторые критики относят ваши тексты к уральскому магическому реализму. Что вы об этом думаете? Относите себя к какому-либо направлению или нет? Как соотносятся ваши тексты и реальность?
– Первым термин «УМРИ» (Уральский магический реализм индиго) ввёл ныне покойный критик Виктор Леонидович Топоров, с которым мы познакомились в Коктебеле на Волошинском фестивале, в статье «Любовь во время холеры». Он только не знал, что делать с «и» на конце («УМР» казалось ему недоделанным, а «и» требовало расшифровки – «идиоты», «интеллектуалы», «истерики»). Но такое уж дело критиков – классифицировать. Для меня то, что я делаю, как автор детских и взрослых книжек – скорее продолжение выстраивания взаимодействий с пространством. Поиск противовеса его «вычерапнности» и «скудности». Чтобы не было скучно и страшно. Мне с детства хотелось наделить окружающую реальность даже не старинным зАмком с прекрасными садами, а просто необычными формами и более яркими красками. Снегири и желтогрудые синицы казались роскошью! Окно круглой, а не прямоугольной формы радовало! Ну и потом, жизнь рядового обывателя, народная жизнь (а обитатели «хрущёвок» и есть самый что ни на есть народ) достаточно мифологизирована. Приметы, традиции, суеверия. Своя логика. Это я сейчас понимаю, что мышление моих соседей по двору было достаточно иррациональным. Мотивы человеческих поступков вообще гораздо более темны и иррациональны, чем мы привыкли думать. Вот и социальные сети, как открытая народная трибуна, нам прекрасно это демонстрируют.
С другой стороны, некий элемент иррационального, фантастического в тексте позволяет мне высветить красоту как раз реального мира. Я от него вообще далеко никогда не отлучалась. Даже действие сказочных повестей разворачивается в пространстве вполне реальных городов: Екатеринбурга, Севастополя и окрестностей. Что же касается взрослой прозы, некоторым читателям она кажется достаточно жёсткой и натуралистичной. Одна девушка даже назвала её «ароматным ужасом», что меня несколько удивляет. Вроде всё как в жизни, ни больше, ни меньше.
– Еще одно чувство, прослеживаемое в ваших текстах – чувство страха. Какие у вас отношения со своими страхами? Есть ли писательские страхи?
– Страх для меня – хорошее чувство, заставляющее действовать. Оно как маячок того, что совсем рядом какая-то тайна, может быть, опасная. Обычно то, чего я боюсь, больше всего меня и притягивает. Так что преодоление страхов – основной метод познания мира. Не самый комфортный и правильный, наверное, но так получилось. А главный писательский страх состоит в том, что вдруг однажды насовсем исчезнет внутреннее вибрирование, заставляющее складывать слова в предложения. Вот это уже очень близко к смерти, мне кажется.
– Екатеринбург сейчас активно развивается как один из главных литературных центров страны. Сюда приезжают известные авторы, здесь проходит много мероприятий, некоторые писатели приезжают сюда жить. Что притягивает в Екатеринбурге?
– Сила, энергия, сейчас они здесь есть. Но ровно в той мере, чтобы не оглушить.
– Отличается ли чем-то уральский писатель от других авторов?
– Если брать современность, то, на мой взгляд, Алексей Сальников в плане литературного генезиса очень уральский автор со всеми достоинствами такового и недостатками. В его прозе, кстати, сурового уральского магического реализма тоже предостаточно. Так что прав был Виктор Леонидович.
– Насколько мифологизирован Екатеринбург в литературе? Есть ли этот миф или он пока только зарождается?
– Первое моё столкновение с зарубежными писателями показало, что Екатеринбург известен им тремя вещами: здесь убили царя, отсюда родом первый русский президент Борис Ельцин, и здесь орудовала группировка «Уралмаш». Даже Бажова не вспомнили, хотя он наше всё. И до сих пор главный мифолог. Современный этап, как мог, зафиксировал писатель Алексей Иванов в книге «Ёбург», Анна Матвеева в сборнике очерков «Горожане». Большой вклад в осмысление «горно-заводской цивилизации» (или как сейчас говорят «поиска идентичности») вносит знаменитая, проходящая в городе и области, Индустриальная биеннале современного искусства. То есть процесс идёт!
– Одни авторы могут писать в шумном кафе, другим нужна закрытая комната. Как пишете вы?
– Ранним утром, у себя дома. Если дело касается «взрослой» прозы, пишу достаточно медленно, подолгу редактирую. Она у меня обычно небольшая по объёму. С детской дела идут веселее, там же целые повести и главное – следить за сюжетом, чтобы избежать нестыковок. Особенно забавно, если вдруг по ходу работы решишь выкинуть какого-то наполовину прописанного героя, а он уходить просто так не желает, и то там предательски вылезет в тексте, то здесь. Глаз да глаз!
– Поскольку вы работаете в знаменитой библиотеке Белинка, не могу не спросить: чем сегодня является библиотека? Какова ее роль? Может ли сейчас библиотека стать не формальным, а реальным центром притяжения? Что для этого нужно?
– За знаменитую спасибо, при небольшом бюджете мы стараемся, как можем. Но нам легче многих, всё же научная библиотека им. В.Г. Белинского имеет солидный статус. Вообще библиотеки повсюду сейчас и особенно в небольших городах играют дополнительную роль культурных центров. Немаловажно, что их услуги и большинство программ – бесплатны. А это не только встречи с литераторами, но и лекции, и мастер-классы, и концертные программы. Мы в Белинке много занимаемся продвижением авторов-современников. С классикой, конечно, работать не так хлопотно. Но, на мой вкус, и не так интересно.
Когда-то меня очень впечатлила писательская резиденция под Эдинбургом, где целый месяц мы не только писали, но и общались с коллегами из разных стран. Это не были звёзды первой величины с огромными тиражами, но ведь культура держится не только и не столько звёздами. И, собирая свой ежегодный Книжный фестиваль, мы руководствуемся тем же принципом. Стараемся пригласить авторов качественных, интересных, может быть, пока не так широко известных публике. И в том не их вина, у нас ведь с промо в книжной области дела совсем плохи. Пытаемся чуть-чуть исправить несправедливость. И очень радуемся, когда у читателей происходят свои счастливые открытия. Приглашать, знакомить, взбалтывать!
– Вы приезжали в Ульяновск по приглашению театра-студии Enfant Terrible на фестиваль, посвященный 10-летию театра. Как вам знакомство с «ужасным ребенком», что удивило?
– Ответ хочется начать со слов моего любимого Бориса Гребенщикова, песни которого часто звучат в фойе театра перед спектаклем: «Как редко встречаешь своих! Как оно было – так оно и есть. Сегодня я прощаюсь, послезавтра я опять буду здесь». Да, я нашла «своих» – по образу мысли, по способу жизни. Увидела не только уютный дом (я имею в виду само помещение театра), но маленькую крепость духа.
Для меня самое ценное то, что здесь не просто «представляют» или веселят публику, здесь идёт напряженный поиск ответа на вопрос, кто такие русские вообще, что есть Россия сегодня? Без ложного патриотического пафоса, от которого спасает прекрасное чувство юмора. При этом идет обращение к первоэлементу – народному слову, точному, хлёсткому, верному, в сказы превращаются даже детские сказки. Все их спектакли складываются в единый, напряженный гипертекст, где-то проговоренный более ярко, где-то менее. Может быть, местами в ауре театра даже ощутима суровость монашеского ордена. Но ведь это тоже ответ окружающему пространству, о чём мы так много говорим здесь.
Для меня главным образом Ульяновска так и остался Дом офицеров, стоящий как раз у нашей гостиницы «Венец». Грубо и намертво соединенные в одно строение купеческий особняк красного кирпича, родом из Симбирска, и безличный монстрик серого бетона конца семидесятых годов ХХ века.
Режиссёр и идеолог «ужасных детей» Дмитрий Аксёнов противопоставляет всей этой нелепице свой на редкость выверенный мир, определённая жёсткость каркаса которого обратно пропорциональна окружающей эклектике, как эстетической, так и этической. Вот ведь и вы называете Ульяновск мягко Ульском, как бы приручая, одомашнивая его пространство. Я очень жалею, что подробное знакомство с городом происходило в тот момент, когда Волга не вскрылась. Какая огромная, прекрасная река! И как красив, должно быть, Ульяновск летом. Но мне кажется, я непременно ещё всё увижу, ведь подружилась с настоящими гениями места.
Для справки
Елена Валерьевна Соловьева родилась в 1970 году в городе Копейске Челябинской области, сейчас живет в Екатеринбурге, работает руководителем отдела культурно-массовых коммуникаций в Свердловской областной универсальной научной библиотеке им .В.Г. Белинского. Писатель, журналист. Окончила филологический факультет УрГУ. Автор повестей «И твари внутри нас», «Цветник бабушки Корицы», книг «Маргарита едет к морю», «Перед тем, как исчезнуть», «Альпенгольд» и др. Сотрудничала с изданиями «Отечественные записки», «STORY», «Большой город». Проза печаталась в журналах «Урал», «Уральская новь», «Сибирские огни», «Новая Юность», ««URBU», «BRAND» (Лондон). Дипломант VI Международного Волошинского литературного конкурса, лауреат международной литературной премии Fellowship Hawthornden International Writers Retreat (2009, Лондон), лауреат конкурса «Новая детская книга – 2011» изд-ва «РОСМЭН» в номинации «Россия, XXI век», обладатель Гран-При национальной литпремии «Рукопись года-2012», победитель премии «ТОП 50. Самые знаменитые люди Екатеринбурга по версии журнала “ЕКБ. Собака.ru» в номинации «Литература» (2012). В 2013 сказочная повесть «Цветник бабушки Корицы» вошла в лонг-лист премии «Ясная поляна» в номинации «Детство. Отрочество. Юность» и в шорт-лист Всероссийской литпремии им. П.П. Бажова. Книга «Маргарита едет к морю» стала финалистом Всероссийской литпремии им. П.П. Бажова-2016 в номинации «Мастер. Проза». Повести «Альпенгольд», действие которой разворачивается в Копейске – Челябинске – Свердловске 90-х годов ХХ века, присужден Гран-при журнала «Российский колокол» за 2017 год.
Страница Елены Соловьевой в «Журнальном зале»
Фото – Елена Соловьева, Вера Сердечная, Андрей Сергеев
Беседовала Гала Узрютова
