Яндекс.Метрика

Прозаик Юрий Лунин: иногда кабинет нужен писателю, чтобы скрыться от стыда

18 июня в Ульяновске вручили Международную литературную премию имени И.А. Гончарова. Лауреатом в номинации «Ученики Гончарова» со сборником рассказов «Святой день» стал прозаик Юрий Лунин из деревни Следово, что недалеко от подмосковного Ногинска. В интервью Гале Узрютовой Юрий рассказал о книге, о том, что писать – обманчивое занятие, а кабинет автору иногда нужен, чтобы скрыться от стыда; о внутреннем эстонце, навязчивой теме каждого писателя; о мифологии места и о том, что каждое предложение в рассказе должно быть неизбежно.

– Юра, расскажи про сборник рассказов «Святой день», с которым ты стал лауреатом Гончаровской премии.

– В сборник “Святой день” вошли рассказы, написанные в течение последних 6-7 лет. В 2017 году сборник вышел в электронном виде, надеюсь, в скором времени появится и бумажный вариант, но когда это произойдёт, я не знаю. Условия Гончаровской премии позволяли выдвинуть небумажную публикацию. Что касается самих текстов, то я выбрал те, которые считаю удачными. Старался также чередовать рассказы от первого лица с рассказами от третьего.

– В одном из твоих рассказов говорится, что стихи уже содержатся в мире, только в особом, небуквенном виде, а поэт – это человек, который может их записать. Как обстоит дело с прозой?

– Проза тоже должна стремиться к этому, хотя состояние, в котором ты пишешь прозу и стихи, конечно, отличается. Когда это стихотворение, ты чувствуешь себя нервно и возбужденно. Это можно сравнить с чесоткой: пока не напишешь, не успокоишься. Когда ты читаешь хорошее стихотворение, то чувствуешь, что в нем каждая строчка неизбежна. В идеале в прозе тоже должно быть неизбежно каждое предложение, но это не всегда получается. У прозы нет поводыря, как у поэзии в виде ритма, например, но мне нужен компас при работе с текстом, и для меня это язык. Если ты врешь, пишешь что-то непрожитое, наугад, это обязательно приведет к логической, стилистической или другой ошибке. А вообще, у прозы тоже есть потенциал быть поэтичной и музыкальной.

– Когда ты начинаешь писать рассказ, то уже знаешь, чем он закончится?

– У моих рассказов нет ясных сюжетных линий. Для меня идеал рассказа – чтобы внешнее событийное всколыхнулось минимально, а во внутреннем плане произошло большое движение. Я, например, больше люблю реки, чем моря. Внешне река спокойная, как Волга, здесь, в Ульяновске, но она постоянно течет, движется. Редко знаю, с чем останется герой. Просто открываю перед ним какую-то дверь, а дальше смотрю, что происходит. Надеюсь, что если я при этом буду верен языку, языковой, человеческой правде, то рассказ получится целостным.

– Ты как-то определяешь жанр, в котором пишешь, или это неважно?

– Неважно. Мне кажется, это претенциозно – сказать, что я изобрел какой-то, например, музыкальный реализм. Все это уже было. Мне неинтересно.

– На твой взгляд, что сейчас происходит с прозой молодых в России?

– Очень много талантливых авторов, но ощущается как бы нехватка воздуха, которым они могли бы дышать полной грудью. Как будто людям сложно найти цвет нашего времени, понять его мифологию. Я не противопоставляю себя этим авторам. Мне тоже сложно охарактеризовать наше время.

– Обживая пространство, писатель создает свою мифологию места. Влияет место, в котором ты живешь, на то, что ты пишешь?

– Это происходит, если у писателя складываются взаимоотношения с местом. Я родился на Дальнем Востоке, сын военного музыканта. Когда мне было 4 года, отца отправили в тогда еще союзную Эстонию. В 4-5 лет ребенок как раз запоминает место, пускает корни. Очень четко помню эстонский поселок, в котором мы жили, и, видимо, тогда какие-то мифологические ростки и стали появляться. Союз распался, мы уехали в подмосковный Ногинск, где я жил с 8-9 лет. Оставил свое детское пробудившееся сознание в Эстонии, и отчасти начал обживаться, а может, и вообще жить заново, но «подмосквичом» так и не стал. Часто снится Эстония, но и «внутренним эстонцем» я тоже себя назвать не могу. Старое стёрлось, новое не наросло. Мифологической привязки к чему-то так и не сложилось, и мне это в целом нравится. Мало где чувствую себя как дома.

DSCN3181

– Есть разные точки зрения на то, где писателю лучше жить. Некоторые, например, уехали из столиц в провинцию, говоря, что на местах виднее. Другие, наоборот, едут в Москву, считая, что только там можно пробиться.

– У меня в Ульяновске было открытие истинного смысла слова «провинция». Обычно это слово используют как синоним «захолустья». А ведь провинция – это просто место, свободное от шумового фона «главных» городов, от их снобизма. Когда в Москву приезжаю, мне хочется скорее из неё уехать. Много людей и много равнодушия. Равнодушие не как отсутствие каких-то чувств, а как позиция, как отдельное чувство.

– Но и в провинции равнодушия, жестокости немало.

– Да, человек везде человек.

– Тебе нужны впечатления, чтобы писать? Или ты можешь запереться в своем кабинете в деревне и писать, что называется, изнутри?

– Впечатления обязательно нужны, но я никогда их не режиссирую сам. Например, у кого-то не пишется, и он прыгает с парашютом, набивает татуировку. Я так не делаю. Стараюсь делать обязательные дела, и жизнь выводит на что-то интересное. Люблю вглядываться в людей, смотреть на обычные вещи и явления, как на нечто странное и непонятное. Если мне в мире станет понятным все, это будет тревожный сигнал.

– В твоих рассказах часто физическое, обыденное борется с духовным, возвышенным. Это одна из главных тем для тебя?

– У большинства авторов есть какая-то навязчивая тема, и со стороны эту тему видно, хотя сам автор может ее и не осознавать. Иногда человек думает, что он пишет о чем-то другом, а приходит опять к тому же. Наверное, физическое и духовное может сосуществовать гармонично и не бороться друг с другом. Может, просто мой герой еще этого синтеза не достиг.

DSCN3132

– Как ты себя чувствуешь, когда пишешь?

– Писать – обманчивое занятие. Оно кажется чем-то прекрасным, когда ты к нему стремишься. Кажется, вот родился замысел, сяду и напишу, надеешься на большое удовольствие. Приходят на ум уютные писательские столы, кабинеты, красивые дачи. А может, кабинет нужен не для того, чтобы раствориться в удовольствии от написания текста, а чтобы скрыться от стыда? Это утомительное занятие на самом деле, можно сказать, даже грязное. С другой стороны, когда долго не пишется, то думаешь: какой был счастливый, когда писалось. И снова кажется, что это так комфортно, уютно: кабинет, письменный стол. И всё по новой. Такие же качели и с самооценкой: одна и та же вещь вчера нравилась, а сегодня противно от неё.

– Желания бросить писать не было?

– Желания – нет, иначе я бы бросил. Но было, и до сих пор бывает ощущение, что я надумал это. Что пишу просто за счет каких-то мимикрических талантов. Был бы инженером – был бы неплохим инженером. А стал писать – вроде тоже что-то выходит, потому что голова в целом нормально работает. Никто ведь точно не знает критерии настоящего писателя. Поэтому как определить, что ты именно тот человек, который должен этим заниматься? Может, ты это просто придумал, а должен быть кем-то другим.

– Хотел бы быть кем-то другим?

– Нет.

– А в детстве?

– Художником хотел быть. Пытался им стать, но бросил вуз, где учился на факультете изобразительного искусства. Окончил литинститут. Вообще, у выпускников Лита негласно принято его поругивать, как будто люди стыдятся, что там учились. Говорят, лучший писатель – это врач, кузнец, шофер. Писательство должно прийти само, а тут ты сам идешь учиться на писателя. Но я не жалею, институт дал многое. Встретил там хороших людей. А будешь ты писать или нет, зависит совсем не от литинститута.

Для справки

Юрий Лунин родился в 1984 г. Прозу пишет с 17 лет. Окончил Литературный институт им. А. М. Горького. Лауреат литературного конкурса «Facultet» (2009, 2010). Лауреат российско-итальянской литературной премии для молодых авторов «Радуга» (2012). Стипендиат Фонда социально-экономических и интеллектуальных программ (фонд С. А. Филатова) по итогам XIV Форума молодых писателей России, стран СНГ и зарубежья. В 2014 году вошел в лонг-лист премии «Дебют» в номинации «малая проза».
Публиковался в сборнике «Facultet», в литературных альманахах «5х5», «Тверской бульвар, 25», «Радуга», в журналах «Волга», «Наш современник», «Роман-газета», «Российский колокол», а также в сетевых литературных изданиях «Лиterraтура» и «Молоко».
Живёт в деревне рядом с Ногинском, работает в звуковом журнале для слепых. Женат, отец троих детей.

Беседовала Гала Узрютова
Фото – Улград

Оцените новость: