Последний год в области мы можем наблюдать то, что (достаточно мягко) принято называть наступлением на малый бизнес. На деле, конечно, никакого наступления нет. Есть лишь нарастающий дефицит ресурсов. И тут страшно уже не то, что борьба за оставшиеся ресурсы перешла на уровень того, что до этого считалось недостойной внимания «мелочью», а то, что количество ресурсов подходит к концу. Налицо приближение точки сингулярности. За ней лишь мрачная неизвестность.
Наш канал в TelegramМодель элит
Несмотря на различную критику, стоит признать, что стиль руководства Ульяновской области в плане работы с элитами оказался либеральней, чем в среднем по России. В отличие от многих регионов, где уже многие годы применяется исключительно силовой стиль управления, который описывается такими терминами как «зачистка» и «выдавливание», в Ульяновской области до сих пор применяется стремительно устаревающая по нынешним меркам система сдержек и противовесов.
Такая система оперирует не одним, а двумя базовыми сценариями. Их можно назвать «кнутом» и «пряником». «Кнут» – это давление на определенные группы влияния с целью нивелирования рисков, которые они могут нести для существующей власти. «Пряник» – включение подобных групп элит «в оборот», то есть встраивание несистемных претендентов на «кусок пирога» в существующие институты.
Примеры обоих сценариев находятся настолько легко, что их не имеет смысла и приводить. Важнее другое — динамика процесса. Подобный стиль управления подразумевает постоянный процесс перераспределения ресурсов. Только периодические впадения в немилость или, наоборот, появление новых фаворитов могут гарантировать системе устойчивость.
Эта псевдо-демократия отлично работает в условиях сохраняющегося или растущего объема ресурсов. Например, в условиях рыночной экономики. Если же таких условий нет, то система «буксует» и явно проигрывает более радикальной системе силового давления, которая подразумевает простую зачистку претендентов на вхождение в элиту безо всякой рентной компенсации.
Признаки буксования подобной политики легко могут выявлены и в том случае, если в регионе нет противоборствующих групп, обладающих административными ресурсами, и в том случае, если такие группы есть.
В первом случае один из основных индикаторов кризиса системы — рост числа различного рода синекур, что очень легко выявляется по росту штата государственных служащих, разнообразных окологосударственных ОАО, ГП и прочих новообразований. Во втором случае признаки становятся достоянием общественности, так как со всей очевидностью проявляются в медийном поле в виде встречных потоков аргументов и контраргументов в отношении того или иного спорного ресурса.
Борьба элит
Как несложно понять, в Ульяновской области легко выявляются оба процесса. С одной стороны это противостояние групп влияния, аффилированных с ресурсами, контролируемыми городом, а с другой — областная власть. Связанные с ней элиты до недавнего времени поддерживались по первому «синекурному» сценарию, но как только начал ощущаться реальный дефицит ресурсов, которые можно выделить и освоить в рамках этой схемы, они перешли в наступление.
При этом под удар попали те ресурсы, которые до недавнего времени не были востребованы на областном уровне — ларьки, киоски, рынок маршрутных перевозок, рынки, школьное питание, наружная реклама, сфера услуг и т. д. До возникновения дефицита эти ресурсы рассматривались как недостойные внимания и были отданы на откуп «вассалу», городской власти, на основе негласной договоренности «это ваше, а это наше». В ответ на барство «вассал моего вассала — не мой вассал» городу достаточно было лишь генерировать позитивную риторику на тему поддержки малого и среднего бизнеса и обеспечивать минимальную работоспособность инфраструктуры.
Дефицит ресурсов более высокого уровня, к которым традиционно относится в регионе география, привел к переделу. Плодящиеся элиты, считающие, что они обязаны получить свой «кусок пирога» и здесь, перешли в наступление.
Вехи этого наступления известны. Впервые за много лет в городе сменился подрядчик на ремонт и содержание дорог. Точнее, сменилась группа элит, стоящая за подрядчиком. Выкинутыми с рынка оказались целый ряд МУПов. Например, «Симбирский школьник», занимающиеся организацией детского питания. Глобальный передел произошел и в сфере ЖКХ, где ослабевшие группы элит, связанные с городской властью, оказались отодвинутыми от ресурсной кормушки. Почти выкинули с рынка и независимых предпринимателей с их киосками и ларьками. Судя по всему, приближается и передел рынка такси.
Очевидно, что политика «кнута и пряника» дала сбой, наступление перешло на уровень, который был до этого ведущим группам элит не интересен.
Что еще можно попилить?
Дальнейший сценарий развития событий предугадать несложно. Для этого достаточно лишь понимать, какие именно инструменты передела есть у победивших групп элит.
Основных инструментов несколько. Во первых, это введение дополнительных требований к процессу осваивания ресурсов (бывшего до этого «ведением бизнеса»), которые на корню отсекают альтернативных претендентов. Во-вторых, это прямое силовое воздействие, связанное с политикой «кнута». В-третьих, введение дополнительных контрольных функций. В-четвертых, прямой административный ресурс.
В принципе, этих инструментов достаточно для того, чтобы придать легитимность практически любому процессу передела.
Типичным примером можно считать рынок школьного питания. Сначала были введены дополнительные требования, которые отсекли всех претендентов кроме нужных, претендующих по своему статусу на владение новым ресурсом. Затем началась подготовка по защите актива — введение дополнительных контрольных функций (комитет по оценке качества питания) и создание защитной структуры (кластер социального питания). По аналогичному сценарию развивались и все другие схемы передела.
Увы, но объем ресурсов в рамках существующей схемы управления близок к исчерпанию. Делить осталось немного. В ближайшее время можно ожидать атаки на рынки, вероятно с помощью введения какого-либо института лицензирования операторов рынков, такси, с помощью расширения требования федерального законодательства, и на сферу услуг.
Затем все, пустота. Для дальнейшего расширения ресурсной базы ведущим группам элит не обойтись без освоения новых инструментов передала и без изменения политики управления – «кнут и пряник» уже работать не будут.
Точка сингулярности
Эта точка сингулярности уже крайне близка. Как только кончатся оставшиеся (крайне небольшие) ресурсы, область должна получить выход на новые инструменты передела. Взять их можно лишь в одном месте — у муниципалитетов. Благо, подобные проблемы есть не только у областных элит, и это прозорливо предвиделось Москвой, где для регионов разработали отличный механизма для получения новых инструментов влияния — реформу местного самоуправления.
Гениальность этой задумки в том, что одновременно с получением доступа к новым инструментам передела (которые пока сосредоточены на уровне города, и город не горит желанием ими делиться (например, возможностью влияния на градостроительную документацию), ведущие группы элит получают и отличную базу для отхода от устаревших моделей управления. Реформа МСУ позволит выстроить абсолютно четкую ресурсную вертикаль, в которой просто не останется места никаким «пряникам». Модель региональной политики неизбежно изменится в сторону «кнута», что решит сразу все накопившиеся проблемы — позволит не обращать внимания на «обиженные» группы элит, а также защитить застолбленные до этого ресурсы.
В этой связи не удивительно, что идея реформы местного самоуправления была воспринята на областном уровне на ура. Вся необходимая законодательная база была принята крайне быстро. Дело стало за городом, который, несмотря на явно проигрышные позиции, пока, судя по всему, надеется их отстаивать. Но все козыри уже биты, а пешки съедены. Любым вольницам, остаткам рыночной экономики и прочим либеральным бредням наступает неизбежный конец.
