Яндекс.Метрика

Сергей Лаковский: Я делаю общее дело

Развивать туризм у нас пытались уже давно, лет пять точно – было много разговоров, планов, программ, была даже политическая воля. Не секрет, что наш губернатор действительно хочет, чтобы туризм в области развивался. Не было лишь одного – нормальных денег. Теперь деньги вроде бы появились, но вскрылась другая проблема – отсутствие достойного туристического продукта. Директор ОГБУ «Ульяновский областной ресурсный центр развития туризма и сервиса» решил сразу взять быка за рога и не только создать продукт, но и совместно с общественностью разработать миссию региона. О перспективах туризма и о том, как видится Сергею миссия региона, мы с ним и говорим.

Сергей Лаковский занимался молочным бизнесом. Несколько лет назад именно он создал агротуристический комплекс «Русский Берег» на месте Успенского женского монастыря напротив Старой Майны. Концепция комплекса оказалась успешной, и недавно Сергей был назначен директором ОГБУ по туризму.

– Первый вопрос напрашивается сам собой. Почему Вы, Сергей, вдруг решили реализовывать в Ульяновской области столь рискованный с точки зрения бизнеса проект, как агротуристический комплекс?

– Вещь была глубокой идейной, это даже не бизнес. У меня получается так, что все вещи, какие я делаю, никогда изначально как бизнес не задумываются. Как верующий человек могу даже сказать, что случилось всё по воле Божьей. Была территория, бывший монастырь, где мы проводили летние православные лагеря. В какой-то момент оказалось, что непонятно, что с ней делать дальше. Владыка сказал, что восстановления монастыря он не видит, но и он и старосты дали благословление на реализацию проекта для детского и семейного отдыха. Доброго, не чего-то такого, что было бы совсем далеко от духовности. Посоветовался с батюшкой Константином, главой района, и купил территорию, хотя изначально делать этого не хотел. Но глава района сказал, что, мол, если купишь, то будешь относиться по-другому. Так вот всё и началось, начал строить. А когда строишь, думаешь же, как бы построить так, чтобы это всё не тянулось за тобой, окупалось. И так постепенно всё стало развиваться, раскрываться и перешло в более зрелую стадию, экономическую. В начале проект вообще не виделся, я не знал даже, что там будет, но постепенно «Русский берег» стал вызревать. Здесь не было такого – сели, составили бизнес-план и т.д., нет – тут всё родилось само собой. Помощь Божья идёт, поэтому всё раскрывается.

– Но всё-таки первоначально была идея или место? То есть сначала приехали на место и стали думать, с чего начать или всё-таки какое-то видение было первичным?

– Я вообще изначально не хотел здесь ничего строить, хотел что-нибудь за границей купить. От бизнеса в тот момент были свободные деньги, и я даже не думал и не хотел что-то делать здесь. Думал – ну что я тут, привязываешься же ко всему этому, становишься зависим от всего этого. Но в Европе оказалось совсем скучно, не хотелось привязываться к тому месту, летать туда без передыху. А здесь получилось иначе – строишь, вкладываешь деньги и получаешь от этого большое внутреннее удовлетворение.

– Получается, что в туристической «теме» Вы оказались, по сути, случайно, но постепенно за счёт её проработки накопили компетенций, как Дмитрий Ежов любит говорить, больше, чем остальные?

– Получается, что так. Ведь и взяли меня на туризм сюда, по сути, случайно, я не хотел этим заниматься. Меня всегда удивляют депутаты, которые идут куда-то, хотят, чтобы их выбрали. У меня всегда получается так, что я не хочу брать на себя лишнее бремя, а берёшь его на себя только тогда, когда чувствуешь, что вот он момент, когда нужно это сделать.

-То есть сейчас момент, когда есть чувство, что нужно что-то делать в этом направлении?

– Ну да, есть чувство, проект даже в некотором роде миссионерский.

– Но разговор-то про развитие туризма идёт лет пять, если не шесть. Только что-то отдачи особой не видно. Можно вспомнить разве что Ваш проект, да Натариуса. Разговоры, конечно, постоянно были – «давайте начнём, давайте займемся, давайте эту тему двигать», но что-то толку большого не было.

– Я хочу сказать, что не было, и до сих пор в стране нет желания у власти развивать внутренний туризм. Надо понимать, какими это схемами реализовывается – это абсорбция необеспеченного доллара. Это всё американцы, валютный фонд – им же надо было куда-то доллары вкладывать. В итоге были выбраны страны, побережья какие-то, а наша страна оказалась не выбрана для туризма мировой финансовой олигархией. Она выбрана для выкачивания из нас ресурсов и не более. Пример – остров Хайнань, в него вложено 5 миллиардов долларов за год, а у нас вся программа до 2018 года – 3 миллиарда. Проблема в том, что в туризм не вкладывают, в него надо же вкладывать. В принципе, и наша власть, как продолжение той глобальной власти, она тоже не развивает ничего. Но, несмотря на это, на уровне регионов туризм всё-таки начали развивать. Но это тоже бизнес, надо вкладываться. У нас в регионе пока ещё ничего не вкладывали, это первый год, когда есть программа, которая начинает финансироваться. По инфраструктуре на своём примере скажу – мой проект не окупаем с точки зрения бизнеса, как и другие подобные. Они окупают только текущие затраты, а изначальные – нет. И это во всём мире так. Единственным приемлемым для бизнеса вариантом может быть только тот, когда земля под проектом – собственность.

– Понятно, речь идёт о капитализации.

– Да, капитал растет. Условно говоря, если ты построишь, то затем ты можешь его продать.

– Вот Натаруис что-то подобное делает, да?

– Там окупаемость через девелоперский такой проект, удорожание через удорожание земли.

– Понятно.

– Я вот понял это недавно, с полгода назад, до этого вообще не понимал.

– Когда строили, понимали всё-таки, наверное?

– Ничего не понимал.

– Но это очевидно хотя бы из-за того, что внутренний туризм у нас проигрывает и будет проигрывать внешнему.

– Не факт. Почему? Москвичи, которые приезжали, говорили, что тренд на внутренний туризм всё-таки есть. Они наездились там уже…

– Со стороны Москвы-то тренд, понятно, есть… Если народ «прикачивать», то спрос, без сомнений, есть. Взять ту же Белоруссию.

– Я хочу сказать, что спрос есть и со стороны соседних регионов. Взять ту же Самару. Хоть у них и есть что-то своё, но это «своё» уже надоело им. Для меня это открытием было. В двухсоткилометровой зоне от нашего города 5 миллионов народа сидит и им удобно с точки зрения комфорта и логистических моментов. У нас просто нет конкурентоспособного туристического предложения для покрытия этого спроса. Поэтому у нас сейчас есть все предпосылки, чтобы туризмом заниматься.

– Но вот эти данные, про зону 200 км, их ещё лет 5 назад вовсю обсуждали. Вы говорите, что для Вас это было открытием, но, действительно, про то же самое говорили и 3 и 5 лет назад, приводились даже цифры.

– Получилось так, что помимо того, чтобы говорить, надо всё подкреплять деньгами. А программу приняли только в этом году. Руководство наше, понятно, занималось до этого более насущными делами – туризм не был самой первоочередной задачей. Хотя эффект для региона он даёт очень значительный. Каждый миллион, завезенный в регион туристами, даёт минимум 300 тысяч отдачи в бюджет. Хорошо, что эти деньги остаются в регионе. Это не сборочное производство, все деньги остаются в регионе, не вывозятся. Это очень хорошо.

– Но весь этот бэкграунд, все эти цифры известны давно и разговоров на эти темы было много. Сейчас пойдёт финансирование. На что его надо направлять? Была концепция, что деньги будут тратить на несколько перспективных проектов. А сейчас какая концепция?

– Сейчас концепция такая – создание развитого регионального туристического продукта.

– То есть получается, что все усилия направлены на некий интеграционный продукт?

– Нет, это некий ассортимент, чтобы каждый человек, приехавший в регион, мог получить развитый разнообразный продукт. Нам не хватает генерирующих центров для потоков туристов. У нас есть деловые центры, есть санаторные. И всё. Даже наши культурные объекты поток не генерируют – люди просто проплывают мимо по Волге. Получается, что к нам не едут, а если едут, то немного. Здесь стоит задача генерирующих центров, что мы и хотим в Старой Майне делать. Не хватает нам и развлекательной части. Детский и семейный отдых – вот тот отдых, который «наш», наша ниша. На него, кроме того, и самый большой неудовлетворенный спрос. Под него мы и будем делать в Старой Майне проект, который значительно увеличит поток таких туристов. Проект будет делаться серьезно, с привлечением московских структур, которые видят региональный продукт. Он должен привлечь к нам внимание, должен конкурировать с такими проектами как Болгары, как другие региональные. Если мы такой проект сделаем, то приехавшие люди пойдут и в музеи, и на другие проекты, и т.д.

– Получается, что основная тема сейчас – развитие Старой Майны.

– Да, создание там генерирующего центра.

– А что там будет?

– Сейчас концепция прорабатывается, но основой будет тематический парк для семейного отдыха, сказка такая для разных возрастов – от детей до взрослых. Погружение в сказку. Почему Старая Майна? Потому что Старая Майна – это очень сильный бренд, в Москве говорят, что это очень перспективно. Это прародина Руси на Волге.

– Про прародину из пальца же всё высосано…

– Нет, не из пальца. Именно Старая Майна, Среднее Поволжье, Ульяновская область и Татарстан были метом локализации именьковской культуры, которая 800 лет здесь жила.

– Ну, наверное, 500 всё-таки, а не 800, да и то, что эта культура славянская – лишь гипотеза. Она появилась лишь в середине 1990-х годов, если не ошибаюсь. Как бы не повторить опыт Татарстана и не «сесть» на именьковскую тему так же, как они «сели» на болгарскую…

– Я лично читал Седова, он же авторитет.

– Седов авторитет, без сомнений, но основная научная точка зрения несколько другая, насколько я знаю. И про 1700 лет Старой Майне тему многие ученые просто обстебали. С другой стороны, наши соседи что-то подобное делали-делали и у них пошло. 1000-летие Казани прошло же, историю переписали. Как бы не вышло такого, чтобы ради туризма пришлось переписывать историю.

– Я считаю, что не надо на этом зацикливаться. Гипотез исторических масса, но мы говорим, что здесь была культура особенная, цивилизация. По одним версиям – славянская, которая была вытеснена булгарской. Она же была вытеснена?

– Основная теория, насколько я знаю, говорит о том, что они ассимилировались. У нас же граница ландшафтов, крайне удобное место для хозяйствования, поэтому народ всегда сюда стремился. Это не суть как важно, конечно, но мне кажется, что только на этом туристический продукт не построить. Сказочные герои – куда ни шло, но вот то, что здесь прародина славян…

– Мы говорим в разных плоскостях. Та же родина колобка тоже из пальца высосана. Но взять любую миссию компании, тоже будет из пальца высосано. И то, что Москва – Третий Рим, тоже из пальца высосано, и всё построение нашего государства из пальца высосано, и то, что казаки открыли Сибирь – из пальца высосано, все эти миссионерские глубинные чувства – тоже из пальца высосаны. Можно сказать, что всё это ерунда, но смысл не в том! А что идея социализма не из пальца высосана, которая перевернула весь мир?

– Я понимаю это как шоу.

– Почему шоу? Это не шоу.

– Идея?

– Нет. Страна в которой мы живём, Россия, она имеет свою матрицу, построение. В этой матрице нет этого шоу, которое называется демократией. Этого нет. Есть столб, который у нас на гербе, мы должны ему соответствовать, делать такие проекты, которые бы раскрывали идею нашей страны. Она же другая! Почему она не развивается? Потому что она идёт против, всегда против. Если собачку начнешь доить, она же не будет давать молоко. Мы можем здесь, на этой территории, решать задачи, раскрыть русский мир, большую тему, чтобы люди приехали и окунулись в те образы, в то окружение, которое и есть Россия. У нас есть для этого основания исторические, мы здесь видим историческую связь с прошлым, мы изучаем прошлое. И как следствие, следующее продолжение проекта – это некая деревня будущего, культурополис. Это пересекается с тем же Шевченко, который делает «Русскую деревню». Это проект нового освоения наших территорий, это модель. Земля не может быть пустой. Как мы должны жить? Города? Это советский проект, при заводах, эта среда неинтересна, мрачновата, некомфортна. Есть возможность смотреть ландшафты и делать из них будущее, это и есть проект. Понять, что такое русский мир, помечтать, что-то построить.

– Понятно. Но для того, чтобы объяснить это человеку, продать как продукт, непонятно что делать. Коротко такую концепцию человеку с улицы не объяснишь.

– Приехать в сказку, он это почувствует, должна быть основа.

– То есть идёт поиск внутреннего содержания?

– Да. Если делать просто «ботву и клюкву» с желанием просто сцедить деньги какие-то, то человек это почувствует. Будет успех тогда, когда есть глубина. Всё переплетается. Как вот мы колобка приземлили? Около храма, центральным зданием будет хлебный дом, человек на 200. Концепт такой – там будет большая печь, печь там будут хлеба, пироги, пряники. Хлеб – это основа материальной жизни, существования человека. В том числе там и колобок, который там, среди ароматов, с печью. Это фундаментальная основа мира мифологического, русского. Это будет то, куда ты приехал и «попал» – как же классно в России! Её хочется раскрыть, землю-то нашу. Наша страна просит, чтобы её раскрыли. Мы же паскудниками стали, всё что наши предки делали мы же бездарно растранжирили. Свинство же! Перед предками нашими, которые делали-делали всё стыдно, они же делали все эти вещи.

– Это всё будет на базе «Русского Берега»?

– Да, в среду это будет озвучено губернатору. Если будет поддержка, то будет там.

– Этот проект будет смыслоорганизующим для всех остальных?

– Это будет одним из крупных генерирующих центров для Ульяновской области.

– Пример?

– Нет того, из-за чего к нам поедут. Сделать что-то в городе – мы не сделаем. Что же нам сделать такого, чтобы к нам поехали? Вот, что? А здесь видно, тут всё должно хорошо налечь на рекреацию. Должна быть Волга, должно быть купание, красивая природа, ландшафт, экология хорошая, питание, которое там выращивается и погружение в русский мир. Я просто гарантирую, что это реально. Это серьёзный проект, я просто чувствую, что его можно сделать.

– А не боитесь того, что Вас просто обвинят в лоббирование своего бизнеса?

– Там же прозрачный механизм будет, это же государственно-частное партнёрство. Это нормально – государство и частник объединяются, чтобы сделать совместный проект. Более того, принцип развития туризма – это государственно-частное партнёрство. Так делаются взаимовыгодные проекты. Я не работаю за зарплату, зарплата мне не нужна, я делаю общее дело и в рамках его делаю, чтобы проект мой развивался. Где мне там воровать? У меня нет проблем с деньгами, я в этом не нуждаюсь. У каждого своя функция – государство вкладывается в инфраструктуру, бизнес – в средства размещения.

– То есть проект уже проработан, в среду его презентация.

– Это пока предконцепт.

– То есть на уровне идеи?

– Да, такой предконцепт, с планчиком. Если мы приземляем в Старой Майне, то хорошо. Нет, так нет, у меня и так всё хорошо идёт, всё лето забито. Но если у региона, у губернатора есть понимание масштаба, то можно и нужно сделать совместными усилиями.

– А какие ещё центры такого же плана Вам видятся?

– Следующий – это Ундоры, где оздоровительные вещи, их надо развивать. Это уже генерирующий центр. Это море, которое между нами, волжское, тоже отличная тема – всякие воздухоплавания, на парапланах летать… Такой простор, эксклюзив. И ещё внизу, но уже слабее кластеры – Белый Яр и Сенгилей.

– Это же классические темы. В том же Белом Яре и так самарцы вокруг…

– Они центральный кластер свой делают тоже. Это Самарская Лука. Можно присоединить к нему. Здесь у нас Болгары близко, можно к ним, а там – к Луке, но они мощными такими же стать, на мой взгляд, не могут.

– Они же уже есть. Тот же Сенгилей, Белый Яр – там уже есть поток, не на пустом месте там всё.

– С пустого места и не надо начинать. В любом случае люди из городов хотят получить сочетание рекреационного отдыха и познавательного. А это в любом случае не город. Мне видится Ульяновск как некий деловой центр, ещё тут экскурсионное обслуживание. Но чтобы в город поехали, чтобы провести несколько дней… Для этого надо упереться в такую стену…

– Да у нас и нет для этого первооснов особых…

– Да, да. Если сделать из Мемцентра колоссальный проект – музей Всемирной революции, например, то надо огромные деньги. Да и непонятно, что получится. А вот рекреационный туризм – дело другое.

Оцените новость: