Яндекс.Метрика

Спасался в Ульяновске и вынужденно ушел в бизнес

В понедельник Ульяновск простился с лауреатом Государственной премии, предпринимателем, общественным деятелем Исааком Гринбергом. Сказано и написано о нем было и будет немало. Но хотелось бы иметь возможность обратиться к первоисточнику. Журналист Сергей Гогин предоставил нам право опубликовать сделанное им десять лет назад интервью с Исааком Павловичем. В нем – показательные факты биографии Гринберга, любопытные подробности из истории Ульяновской области, признание об отказе от дела жизни и главное правило – не быть безразличным.

В 2006-2007 годах я записал десять интервью с разными людьми, живущими в Ульяновске, для статьи под названием «Тема жизни» – она была опубликована в журнале «Отечественные записки» (№2, 2007). Эта статья имела целью показать, что в Ульяновске есть люди, успешные в своем деле, которые нашли здесь свою «тему жизни» и никуда не собираются отсюда уезжать. Одним из этих людей был Исаак Гринберг, предприниматель, доктор технических наук, лауреат Государственной премии в области науки и техники, заслуженный изобретатель, в то время – член Общественной палаты Ульяновской области. Когда записывалось это интервью, ему было 69 лет. Общий вопрос, который я на разные лады задавал Гринбергу и другим своим респондентам, был таков: почему вы еще здесь, если могли бы уехать и быть, может быть, еще более успешным, чем здесь? Разговор состоялся в кафе «Баскин-Роббинс» в конце 2006 года (это нужно учитывать, когда Гринберг говорит о размерах зарплат и пенсий). Вот расшифровка этого разговора в той последовательности, как он разворачивался.

– У меня пятеро детей. В 80-х годах старшая дочь, выйдя замуж, эмигрировала в Израиль, лет через 10 перебралась в Канаду, сейчас она с мужем и двумя моими внучками в Канаде. У меня две двоюродные сестры в Нью-Йорке. Моя дочь уехала на постоянное место жительства в Израиль, хотя она по матери украинка. Мои друзья по всему миру – в Америке, Германии, где угодно. Да и сам я доктор технических наук, лауреат Государственной премии в области науки и техники, заслуженный изобретатель и прочее. То есть сам собой кое-что представляю. Мог бы и сам зарабатывать на жизнь где угодно. Мне есть, куда деться, но ни разу не возникало и вопроса, чтобы уехать. В этих землях – бывшего Советского Союза – похоронены родители, лично я ни при каких обстоятельствах не уеду, как бы плохо мне ни было. Ведь было же время, когда при свидетелях генерал Шаманов пообещал меня повесить на осине (Исаак Гринберг был последовательным критиком бывшего губернатора области Владимира Шаманова и его политики. – С.Г.). Единственное, что мне тогда не понравилось – выбор дерева: я бы предпочел березу. Я никого не боюсь, а иметь охрану рядовому предпринимателю – это смешно. И не таких людей, как я, и не с такой охраной убивали. У первого заместителя Центробанка охрана наверняка была неслабая. Так что с бытовухой я сам справлюсь, а от спецдействий никто не убережется.

Со мной живут двое несовершеннолетних детей, мне их жалко, как жалко детей всех моих знакомых – и незнакомых, и еще надеюсь, что хоть медленно, но в нашей стране наладится нормальная жизнь, если люди будут менее безразличными. Во имя того, чтобы она наладилась, я делаю все что могу. Хотя накликаю на себя и свой бизнес неприятности.

Но личные вещи удалось стабилизировать. Потому что если что – я в суд. Не прав пожарник, я подсчитываю ущерб, нанесенный мне его действиями, потом требую компенсации, но не в полном объеме, а в размере одного рубля. У меня семь рублей уже хранятся, сейчас подумываю о восьмом.

Как я оказался в Ульяновске. Было постановление ЦК КПСС и Совета Министров СССР о создании Ульяновского центра микроэлектроники (УЦМ). Со всей страны сюда направляли ученых. Меня вызвал Михаил Сергеевич Шкабардня, тогдашний глава Минприбора, направил меня сюда заместителем генерального директора по научной работе. Я приехал сюда в январе 1988 года из Житомира.

А в Житомир я был призван на службу в армии из Молдавии, на последних месяцах трехлетней службы меня должны были досрочно демобилизовать для поступления в институт, но незадолго до этого я неосторожно потянул бензин из шланга, чтобы заправить машину, бензин попал в легкие, и за день до отправки документов у меня – прободение язвы. Операция, месяц в госпитале, потом месяц до демобилизации. Иду по городу, вижу объявление: создан общетехнический факультет Киевского университета, который проводит набор студентов. Я сдал документы и, будучи инвалидом советской армии 2 группы, поступил в институт и на работу. На работу с инвалидностью не принимали, поэтому я ее скрыл. Учился заочно. Инвалидность со временем сняли. Остался в Житомире, 30 лет работал на одном и том же заводе. Начинал подсобником, закончил генеральным конструктором, вроде, много полезного сделал. Защитил кандидатскую и докторскую, и все свои научные регалии получил еще тогда, когда их нельзя было купить. Но и тогда не лизоблюдничал, потому взыскания получал из рога изобилия, поэтому министр, «ссылая» меня в Ульяновск, спасал меня от исключения из партии.

Здесь я пустил корни. Женился, двое детей. Люди здесь прекрасные, красивый город, красивая Волга, природа нас не обделила. Но главное – люди. Самое большой бич – это безразличие. Нас так много обманывали, что люди в массе стали безразличны.

Это самое большое зло – безразличие, благодаря которому совершается зло. Я с этим всегда боролся.

В 1988 году начали готовиться к выборам в Верховный Совет РСФСР, которые были намечены на 1989. Меня вызвал секретарь парткома Центра микроэлектроники и дал поручение возглавлять избирательную кампанию в УЦМ. В ту пору в центре работало около трех тысяч человек. Я разработал анкету для сотрудников: кого бы вы хотели видеть кандидатом в депутаты от УЦМ? Было 30 кандидатов. Кто-то предложил главного редактора “АиФ” Старкова, кто-то епископа Ульяновского и Мелекесского Прокла. Со всеми тридцатью мы установили связь, Старкову я сам звонил, он поблагодарил, сказал, что уже выдвинут. В Доме офицеров прошла конференция трудового коллектива, я председательствую в президиуме. Из 30 человек семь дали согласие баллотироваться, в том числе владыка Прокл. В первом туре большинство голосов получил владыка Прокл, но в этом округе кандидатом в депутаты был секретарь обкома Казаров. Так что ученые выдвинули ему в противовес попа. Но оказалось, что для выдвижения владыка должен был получить благословение патриарха всея Руси, но сам Прокл решать этот вопрос не захотел. А патриархом был еще Пимен. И вот я еду в Москву за благословением для Прокла.

Мне организуют встречу с митрополитом. Он благодарит меня, убежденного атеиста, «за подвижническую деятельность на благо русской православной церкви», но благословения дать не может, потому что ему звонили из ЦК КПСС и рекомендовали не давать благословения, потому что по этому округу уже выдвинут секретарь обкома КПСС. Другой, «нормальный» человек поехал бы домой, потому что я сделал все, что мог. Но я спросил митрополита: «А кто вам звонил?». Он назвал фамилию бывшего первого секретаря ЦК комсомола, а в ту пору – завотделом пропаганды и агитации ЦК КПСС Тяжельникова. Так как я был лауреатом Госпремии по закрытой тематике, то я был знаком с некоторыми инструкторами ЦК, близко знаком с министром приборостроения Шкабардней, членом ЦК КПСС. Я всех обзваниваю и прошу помощи, чтобы в ЦК со мной встретились нужные люди. Толкаюсь в ЦК несколько дней и выхожу на того самого завотделом пропаганды, который звонил митрополиту. Он при мне звонит ему снова и говорит: «Ну, раз владыка Прокл такой популярный, я не против, чтобы он получил благословение». Я на седьмом небе. На машине ЦК еду к патриарху, но там тоже бюрократия, получаю благословение для Прокла только на другой день. Утром следующего дня я в Ульяновске, но – увы! Регистрация кандидатов закончилась. Я опоздал на один день. В итоге Казаров стал депутатом Верховного Совета. И с тех пор он меня не любит. Может, еще и потому, что я ходил на все его предвыборные встречи и выступал. Он набрал в итоге 50,5 процента голосов. А фактически? Но сейчас он один из немногих, кто не боится говорить правду.

Читал Маркса подробнейше. Трижды искал переводчика, потому что непонятна была какая-то фраза. Он находил эту фразу в подлиннике и объяснял мне, что имелось в виду. В марксизме-ленинизме я видел две основные ошибки: что нет места никакой форме собственности, кроме государственной (колхозно-кооперативная считалась временной) и что нет места никакой партии, кроме коммунистической – однопартийная система. Отсюда проблемы в экономике, психушки для нормальных людей и так далее. Вообще, я был убежденным коммунистом. Потом произошла эволюция. Я видел все ошибки, знал нормальных людей, побывавших в сумасшедших домах, я иначе стал смотреть на свою биографию.

Я родился в Кишиневе. За 10 дней до войны из Кишинева вышел товарный состав – восемь вагонов с паровозом. Везли врагов народа. Там был мой отец. А потом еще 30 вагонов с членами семьи врагов народа. Там была моя мать, которой было 34 года в 41 году, мне было 4 года, брату было 6, а младшей сестре 3,5 месяца. Всех в Сибирь. Село Колосовка Красноярского края. Потом меня оттуда украли. Сестра отца, 18-летняя девчонка, приехала туда, куда мы были сосланы. А члены семьи врагов народа не имели документов – не положено. Мне тяжело представить, на что пошла мать, чтобы начальник районной милиции разрешил меня с братом украсть. И тетка нас увезла в Семипалатинск, куда эвакуировали ее отца и ее брата, который был адвокатом, он организовал нам справки и переправил нас на Урал, в Краснокамск Молотовской, ныне Пермской, области, где брат матери работал главным инженером эвакуированного завода. Он поселил нас в бараке, где жил сам. На основании липовых справок нам сделали метрики. А в 46 году нас переправили в Кишинев к другому брату матери, который спрятал нас в селе, потому что в Кишиневе было опасно.

В 1942 году отец (он был адвокат, защищал бедняков) получил вторые 10 лет якобы за попытку бегства. Там оказалась эстонка, Нета Кареловна, она до войны была секретарем ЦК комсомола Эстонии. Молодая девчонка. Началась война, она кончила курсы радистов, ее забрасывали за линию фронта, она корректировала огонь наших частей. Однажды ее не очень удачно забросили, ее ветром отнесло к линии фронта, но до наших она не дотянула, а приземлилась на немецкой стороне. Ее заперли в погреб, идет бой, не до нее, а наши наступают. Она два часа посидела в погребе, и наши ее освободили. И за эти два часа в плену ее сослали – туда, где был отец. Они поженились. В 53 году им разрешили поселиться на «воле». Потом обоих реабилитировали. В 56 году отец приехал в Кишинев, нашел нас, но у него к тому времени было двое малых детей. В 70 году он умер в Молдавии, куда вернулся с новой женой. Его дети и сейчас там. Несмотря на это, я был активным комсомольцем. Верил, что враги народа были, но кого-то оклеветали. В армии был принят в партию.

В 1990 году мне было 53 года. Я понял, что УЦМ не будет. Он обречен, строительство прекратилось, те, кто приехал, уезжали. Мог уехать и я, но семейные обстоятельства задержали. Жилье было. Ехать на новое место? Опять начинать все сначала. Было создано малое государственное предприятие, я стал его директором. Но и советская власть еще была. По своей специальности я был связан почти со всеми директорами заводов, знал их болячки, знал, кому что надо. Подрядился изготавливать кому что надо: средства измерения, датчики. И, в общем, нормально работали. Но дела в стране шли все хуже. 1991 год: рушились большие государственные предприятия, не только малые. Создал частное предприятие. Стали заниматься всем подряд, всем, что дает зарплату людям, прибыль. Например, я знал, что один из заводов в Киеве делает отличную кухонную технику и что у них проблема со сбытом. По России пошли контейнеры с их продукцией. Чем я горжусь: кроме всякой торговли и общепита под моим руководством создана фирма (ЗАО «Ивла-Опт»), которая производит такие газосигнализаторы метана и угарного газа, что в стране по техническим параметрам рядом с ними поставить нечего. То, что применяется на нефтепроводах и в котельных.

Вот магазин игрушек. Мне говорили, какой дурак пойдет на третий этаж в магазин игрушек? Придумал: поставим батут. Бесплатный, круглый год. Ребенок попрыгал, ему сок бесплатный. Потом его еще и фотографируют цифровым аппаратом, через 2-3 минуты – бесплатное фото. Народ рванул в магазин. Пока ребенок прыгает на батуте, родители смотрят ему игрушки.

Есть пиццерия «Сицилия». Мне говорили: кто поедет в 19-й микрорайон в пиццерию, она будет убыточной. Но, во-первых, я контролирую цены – они ниже, чем у других. Во-вторых, это единственная точка в городе, где есть внутреннее телевидение. В каждой кабинке телевизор, если желаешь, тебе покажут, как готовится заказанная тобой пицца, а их 150 видов. Главное, что ты убежден – это твоя пицца, ее делают на твоих глазах, а не разогревают вчерашнюю, что это свежее, что по технологии она будет в печке 12 минут. В итоге – если не забронировать кабинку, то мест может не быть. Предприниматель-жлоб взвинтит цены, но для бедного Ульяновска это не подходит. В гостинице «Венец» в вестибюле есть единственная точка в городе, где есть шведский стол. Тоже мое. Правда, только для проживающих в гостиницах.

Главное, я занимаюсь бизнесом не потому, что мне это нравится, а потому что вынужден. Мои формулы, датчики мне ночью снятся. У меня более 300 изобретений СССР и РФ, у меня около 50 зарубежных патентов. И там мое место.

Но так как нашему правительству это не нужно… Сколько получает завкафедрой, профессор? Шесть тысяч. Девочка в этом киоске получает столько же, да еще и украдет. Поскольку у меня пятеро детей и три тещи, я понял, что мне некуда деваться: надо идти туда, где есть деньги, а не надувать щеки: «Я – профессор». Профессор? Ну и сиди голодный.

Мне хочется, чтобы мои дети имели шанс. Пока я кручусь, я их прокормлю. Я не верю, что мне столько лет. У меня 55 лет стажа, в 14 лет получил трудовую книжку. Пенсия – 3100 рублей. Неужели со всеми регалиями и патентами на старости лет должен получать эти 3100 рублей? Человек, поработавший в аппарате чиновника, получает 70 процентов своей зарплаты. Есть здравый смысл? Поэтому я и пошел в бизнес. Почему и воюю с властью. Стоило только покритиковать власть – тут же пытаются «обложить». У меня в Страсбурге сейчас еще два дела. Перед выборами в ЗСО был создан блок «Коммунисты», хотя к компартии они отношения не имели. Когда стало ясно, что наш оппозиционный блок «Ульяновцы», который я создавал, набирает более 5 процентов голосов, появились листовки: рабочий с серпом и молотом душит человека явно семитской внешности. Я обжаловал два таких материала, во всех инстанциях проиграл, подал в Страсбург.

Хочу, чтобы мои дети жили в лучшей стране, чем эта. Я не вечен. Бывает, люди смотрят на меня как на шизофреника. Я теперь и не обижаюсь. Понимаю, что так и выгляжу.

Все небезразличные люди должны объединиться.

Речь не о том, что можно устроиться где-то чуть лучше. Страна не может долго существовать в том виде, как сейчас. Она коррумпирована насквозь. Единственное, что ее может спасти, это гражданское общество, которого у нас и близко нет из-за массового безразличия, но оно может быть, потому что создается снизу. Мои все надежды – на создание такого общества. Вот я здесь осел, никуда не собираюсь, ни из области, ни тем более из страны.

Долго не давал согласия на участие в региональной общественной палате, так как опасался (и сейчас опасаюсь), что это не для дела, а для галочки. Была команда из Москвы – создать общественные палаты, и все губернаторы их создают. Я колебался, нужно ли мне быть ширмой демократии. Потом начали давить соратники: ну, ты можешь помочь одному человек в месяц в каком-нибудь несложном деле? Ну, могу. Значит, это 24 человека за два года, а вас сорок членов в палате. Махнул рукой и дал согласие. Посмотрим, как будет реагировать исполнительная власть (Чуть позже Гринберг и еще пять человек из состава палаты вышли. – Ред.).

Выступление на съезде предпринимателей. Основная мысль: наша власть хорошо работает с крупным бизнесом, это и понятно: крупные проекты, к тому же крупный бизнес может оплатить зарубежные поездки двум-трем чиновникам. Малый и средний бизнес брошен. Слова говорятся правильные, бумаги пишутся тоже правильные, но все, что было в резолюции четвертого съезда предпринимателей, было и в резолюции предыдущего съезда. В прошлом году было принято специальное постановление губернатора по поддержке малого бизнеса – все осталось на своих местах. Как организовать в упрощенном виде кредиты для малого предпринимательства? Никуда далеко не надо ехать. Есть Тамбов, где все эти вопросы решены в лучшем виде. Сергей Иванович, говорил я, пропустите одну поездку в Китай, посетите Тамбов. Это и ближе, и дешевле, а главное, пользы больше, чем от поездки в Китай. После этого губернатор вышел на трибуну, таким раздраженным его еще не видели.

Как удержать молодых? То, что они уезжают, это не причина, а следствие. У нас плохо не потому, что они уезжают, а уезжают потому, что плохо. Что плохо? Один из самых низких жизненных уровней. Низкий уровень развития предпринимательства. Некуда устроиться. Безработица выше, чем в других субъектах. Поэтому нет смысла подгонять статистику под свои желания.

Сергей Гогин.

Оцените новость: