Яндекс.Метрика

Адвокат Паулов: «Ответственность за «шитье» дел ужесточается, и это – правильно!»

По сообщениям федеральных СМИ, президент России Владимир Путин в ближайшее время намерен внести в парламент законопроект, усиливающий ответственность правоохранителей за незаконное преследование бизнеса. В частности, ужесточится наказание за незаконное привлечение заведомо невиновных предпринимателей. В Ульяновской области подобные уголовные дела, по утверждениям самих бизнесменов и их защитников, далеко не редкость. Какую именно проблему пытается решить глава государства? В чем ее корни? Как обеспечить баланс между интересами общества, правоохранителей и предпринимателей? Об этом рассказывает известный адвокат Александр Паулов, на счету которого участие в многочисленных уголовных процессах по рассматриванию обвинений в адрес ульяновских предпринимателей.



– Александр Анатольевич, проблема с необоснованным преследованием предпринимателей стала столь острой, что на нее обратил внимание президент Путин. Каков, по-Вашему, масштаб происходящего?

– Само по себе внимание президента говорит о том, что масштаб гигантский. Последние громкие коррупционные разоблачения сотрудников правоохранительных органов – это обратная сторона того, о чем мы говорим сегодня. Недобросовестные сотрудники органов, причем даже очень высокопоставленные, становятся настоящими финансовыми магнатами – как в случае с Захарченко. Или же обслуживают интересы криминальных «авторитетов», как в случае с арестованной верхушкой Следственного комитета. Проблема находится на уровне главного следственного органа страны, и это ужасно! Ужасно еще и тем, что зачастую добросовестные сотрудники органов, каковых, безусловно, большинство, вынуждены выполнять преступную волю своих начальников.

Реальная угроза

– То есть, по-Вашему, причиной всему не просто непрофессионализм и несовершенство законов, а желание незаконного обогащения?

– В большинстве случаев это именно так. На чем строится вымогательство и рэкет? На создании угрозы. Появляются бандиты и дают понять: вот тут мы тебе окна разобьем, вот тут после работы встретим, а потом колеса проколем или даже сожжем машину. Или так, или плати. В силу своих широчайших полномочий органы могут «закошмарить» любой бизнес, создать проблемы, парализовать производственные процессы, нанести ущерб в виде недополученной прибыли и т.д. Создается реальная угроза. Или так, или плати. Или делай мою жену совладельцем твоего бизнеса. Или оказывай мне такую-то услугу. К сожалению, это очень распространенное явление. В 90-ые годы, во времена разгула откровенного криминала, один из «авторитетов» сказал: «Вы сегодня нас считаете злодеями, но придет время, и все окажется под «красной крышей» – и тогда вы взвоете».

Это не несовершенство закона, законы у нас хорошие, они позволяют эффективно преследовать коррупционеров. Но для этого нужна добрая воля. А ее нет. Причем, как мне кажется, не только у рядовых сотрудников, но и у их руководителей.

– Проблема, о которой мы говорим, она одинаково распространена по всей территории России? Или же Ульяновская область как-то выбивается из общего ряда?

– В последние годы я работал в Ульяновской, Самарской, Пензенской, Оренбургской, Саратовской, Калужской областях. Ситуация везде примерно одинаковая. Одинаково печальна. И в силу того, что экономическая ситуация в стране ухудшается, растет и давление на предпринимателей – все привыкли вкусно есть и сладко пить, никто не хочет отказываться от достигнутого уровня жизни.

Выбирая жертву

– Вы утверждаете, что в Вашей практике немало таких «сшитых» дел. Какие у Вас есть основания, чтобы считать их сфабрикованными?

– Есть три основных повода, по которым чаще всего возбуждаются дела против предпринимателей: налоги, земельные отношения и государственные закупки, контракты, получение госсубсидий. Как раз в работе у меня сейчас три ульяновских дела, которые четко укладываются в эту схему. Дело против Евгения Калмыкова – госконтракт, дело против Ислама Гусейнова – земельные отношения, два дела против Михаила Родионова – налоги и госсубсидии. Как «шьется дело»? Очень просто: сначала выбирается фигура – желательно, чтобы это был человек не просто обеспеченный, но с общественно-политическим статусом. Депутат, политик, общественный деятель. Им есть, что терять, помимо денег, у них есть репутация. Один только пресс-релиз о возбуждении уголовного дела в отношении подобной персоны сразу приковывает к себе внимание общественности и буквально разрушает репутацию, которую люди создавали годами. Никто же не ждет суда, не вдумывается в детали – если дело возбуждено, то, значит, «рыльце в пушку», значит, виновен. И это дополнительный рычаг воздействия: не хочешь быть ославленным? Давай «сотрудничать». Следующий шаг: возникает зачастую весьма абстрактное, трудно понимаемое и невнятное обвинение. Приведу в пример дело того-же Ислама Гусейнова. Есть обязательное требование к уголовному обвинению: должен быть потерпевший, пострадавшая сторона. Так вот, Гусейнов якобы незаконно перевел участок из муниципальной аренды в собственность. Причем не бесплатно, за деньги, назначенные городом, согласно официальной оценке. И тем самым якобы был нанесен ущерб муниципальному образованию город Ульяновск. Спрашиваем у представителей администрации города: «Вам нанесен ущерб? Вы считаете себя потерпевшей стороной?». Ответ: «Нет, все нормально, сделка как сделка, одна из сотен других таких же, все по закону». Но нет, следователям же виднее, они говорят – ущерб нанесен, и точка!

Затем начинается «натягивание» доказательной базы под уже сформированное обвинение. Хотя должно быть наоборот: сначала явный ущерб, затем исследование обстоятельств, а уже потом, в зависимости от результатов, обвинение или отказ от него. В процессе по вышеозначенному делу выяснились факты, которые даже меня, видавшего в своей практике всякое, шокировали. Экспертное заключение о стоимости объекта, которое легло в основу обвинения, было изготовлено настолько некачественно, что в пору говорить о фальсификации доказательств. Начнем с того, что оценка производилась экспертом, а точнее, «экспертом», не выходя из кабинета – он даже на место не выезжал. Не учтены ни геологические, ни геодезические данные, ни технические параметры земельного участка. А на чем тогда основывал свои выводы эксперт? Оказывается, на сравнении объявлений в газете «Симбирский дом»! И на всю «экспертную» работу у человека ушло 2,5 часа! Плюс к этому – даже номер кадастрового участка был указан совершенно неверно. Что это, ошибка следователя плюс некомпетентность эксперта или фальсификация с целью «сшить дело»? Затрудняюсь однозначно ответить. Два года(!!!) группа следователей работала над этим делом, расходовала немалые средства налогоплательщиков. Дело неоднократно отправлялось в прокуратуру и в суд Ленинского района, откуда возвращалось для устранения многочисленных нарушений, допущенных при расследовании. По-видимому, устав «бодаться» в Ленинском районе, следователи изменили подследственность, чтобы дело рассматривалось в суде другого района. Затем три месяца судебных заседаний, куча времени, нервов и все тех же средств налогоплательщиков, и только благодаря адвокатской работе удалось выяснить то, что выяснили. Вне зависимости от того, некомпетентность это или фальсификация, следователи, которые вели это дело и сотрудники прокуратуры, которые пропустили столь грубые ошибки, должны понести максимальную ответственность. Но понесут ли? Я не уверен.

Избалованные безнаказанностью

– Почему? Разве нет регламентов на такие случаи, соответствующих инструментов?

– Есть и регламенты, есть и инструменты, нет воли. В этой связи вспомню процесс против Михаила Шканова. Он хоть и не предприниматель, но случай очень показательный. Человек был ославлен на всю страну. Провел длительное время под арестом, сначала в СИЗО, потом под домашним арестом. Длительное следствие, тысячи человеко-часов, оплаченных из средств налогоплательщиков. Что в итоге? Не только провал по основным пунктам обвинения, но и присужденная Шканову крупная финансовая компенсация. Опять же из денег налогоплательщиков. Госбюджет, то есть мы с вами потеряли на одном только деле Шканова миллионы рублей. Понесли ли какую-то ответственность следователи, которые из рук вон плохо выполнили свою работу? Может, они оплатили компенсацию из собственных средств? Может, они были уволены? Нет, не понесли, не оплатили, не уволены, до сих пор работают. До тех пор, пока ответственность за такие проколы не будет личной и весомой, ситуация существенно не изменится. Это понимает президент Путин и именно об этом говорит. Еще один пример приведу: ровно год назад суд признал обыски, проведенные у Михаила Родионова, незаконными, обязал следствие вернуть изъятые документы и вещи. Прошел, повторюсь, год, не вернули ничего. Люди могут себе позволить не исполнять решения суда, прекрасно понимая, что им за это ничего не будет.

И, наконец, третий этап «пошива» – когда доказательная база натянута на заранее выбранное обвинение, самое время вести разговоры с обвиняемым. Самое простое предложение в такой ситуации: «Ну давай, ты признаешь вот это и вот это. А от этого откажешься. Заплатишь штраф, получишь условно – гуляй». Ну а более, скажем так, замысловатые предложения – это то, о чем я говорил выше.

Работать «в белую» – подставлять себя под удар


– Вы упомянули про дело Калмыкова – давно про него ничего не слышно. Что там, по Вашей информации, происходит?

– После того, как был произведен фирменный «наскок» на Евгения Владимировича и после того, как мы достаточно эффективно на предварительном этапе смогли отстоять правоту клиента, дело просто зависло, потерялась где-то в кабинетах. Ситуация патовая: закрывать нельзя, по шапке от начальства получишь, да и пиара было слишком много. Продолжать тоже нельзя, все понимают, что в суде ждет провал и, наверняка, очередное присуждение компенсации. А, на минуточку, человек получил мощнейший репутационный ущерб: приостановил свое членство в партии «Единая Россия», не пошел на выборы, наверняка столкнулся с проблемами по бизнесу – банки категорически отказываются выдавать кредиты бизнесменам, которые находятся под следствием. Страдает бизнес – страдают люди, которые в этом бизнесе работают – страдает экономика региона и страны. Кстати, все это дает еще один мощнейший негативный эффект – предприниматели просто уходят в тень, начинают прибегать к «черным» и «серым» схемам. Потому что понимают: работать «в белую» – подставлять себя под удар.

Система перекошена

– В суде, как Вы и говорите, часто удается вскрыть признаки необоснованных обвинений. Разве это не помогает? Раз все настолько очевидно, то в суде должны приниматься соответствующие решения…

– Помогает, но лишь отчасти. Тут нужно обратиться к печальной российской статистике: в современной России только один процент(!!!) всех рассматриваемых дел оканчивается оправдательными приговорами. Для сравнения: даже в сталинско-бериевские времена было семь процентов. Это совершенно ненормальная статистика, свидетельствующая о том, что суды «заточены» на обвинение. Думаю, имеют место быть и внутрикорпоративная солидарность (обвинение же работало, наверняка, не зря!), и страх упрека в коррупции («Оправдал бизнесмена? Значит, взятку взял!»), и много других факторов. Но от этого не легче – правоохранительная и судебная системы перекошены, они все больше служат не людям и обществу, а внутрикорпоративным интересам. Пытаясь защитит себя, граждане оказываются в заведомо неравных условиях. Опять же, из практики пример: в рамках защиты Ислама Гусейнова мы ходатайствовали о приобщении к делу результатов аналогичного дела, по которому был вынесен оправдательный приговор Ханты-Мансийского районного суда, Ханты-Мансийского автономного округа – города Югры Тюменской области от 23 сентября 2010-го года. На 95 процентов сходная ситуация, та же статья, практически те же обстоятельства – приватизация участка с объектом незавершенного строительства путем перевода из муниципальной аренды в собственность. И оправдательный приговор. Хоть у нас и не прецедентное право, но уж изучить то сходный случай мы обязаны, хотя бы к сведению, не так ли? Ведь не бывает так, что в Тюменской области один закон, а в Ульяновской области другой. Суд то должен обеспечить равенство перед законом всех граждан. Или ханты-мансийцы равнее ульяновцев? Но нет, нам отказывают. Почему? А потому, что к защите в принципе такое отношение, принимается только то, что нельзя не принять. И это тоже огромная проблема, с которой граждане и их адвокаты чаще всего остаются наедине.

– Как-то очень безрадостно звучит…

– Есть повод для оптимизма – сам президент обратил внимание на проблему и внес соответствующий законопроект, ужесточающий ответственность за незаконное преследование бизнеса правоохранительными органами. Я очень надеюсь, что озвученные президентом решения не останутся на бумаге, а реально изменят ситуацию. Это нужно и правоохранительной и судебной системам, и, в первую очередь, российскому обществу.

Оцените новость: