О том, как суды руководствуются понятием социальной справедливости мы беседуем с юристом Алмазом Кучембаевым. Поводом для разговора стала выигрышное дело юридического агентства «Кучембаев и партнеры» о защите права частной собственности на лесной участок в Димитровграде.
В 1992-ом году житель Димитровграда Г** стал собственником одного гектара леса. В 2015 году природоохранная прокуратура обратилась с иском в суд об истребовании принадлежащей Г** земли в госсобственность – якобы, это земля незаконно выведена из лесного фонда (подробности истории доступны по ссылке http://ulgrad.ru/?p=144530). Пришлось судиться. Интересы димитровградца представляло юридическое агентство «Кучембаев и партнеры».
Юристам удалось не только отстоять право частной собственности, но и поднять вопросы о несоответствии лесоустроительной документации Мелекесского района государственному кадастру недвижимости, добиться обращения димитровградской прокуратуры в суд о приведении Правила землепользования и застройки Димитровграда в соответствии с генпланом города. Впрочем, выявление фактов нарушения законности оказалось в первую очередь тактическим маневром защиты своего доверителя.
-Вы уже не в первый раз сталкиваетесь с такими ситуациями – споры по границам лесных участков, да и вообще со спорными границам. В данном случае, в чем особенность дела?
– Если говорить об особенностях это дела, то они заключаются в том, что пришлось применять советское законодательство. Именно на него ссылалась природоохранная прокуратура, в то время как мы приводили в свою защиту первые указы президента современной России. Весь спор вышел из-за того, могла ли районная администрация самостоятельно распоряжаться лесным фондом. По советским законам это было невозможно, по российским – были исключения в нашу пользу – например, предоставление земель под крестьянско-фермерские хозяйства.
Мы всегда ищем понимание, кого стоит привлечь участником процесса и какая у них позиция.
Еще по теме:
– Алмаз, в первой инстанции вы выиграли. Зачем понадобилось привлекать городскую прокуратуру перед рассмотрением апелляции? Ведь интересы клиента вы уже защитили.
– Когда ты находишься в суде, в процессе участвуют как правило две стороны и ряд заинтересованных лиц. Суд в первую очередь учитывает позицию именно участников процесса. Поэтому в ситуации, в которой природоохранная прокуратура говорит, что эту землю нужно у тебя отобрать, сделать так чтобы городская прокуратура одновременно доказывала твою правоту – это хорошо. Суд, подсчитывая голоса «за» и «против» участников процесса, нивелирует позицию органов прокуратуры взаимозачетом. Собственно, поэтому мы и обратились в димитровградскую прокуратуру.
– То есть, Вы здесь увидели разногласия в едином органе прокуратуры? Это системная составляющая или это случайность?
– Здесь нет системной составляющей, в работе прокуратуры. Ведь разные подразделения прокуратуры принимают разные решения. Здесь есть общее в нашей работе. Мы всегда ищем понимание, кто действительно должен участвовать в деле, кто будет третьими лицами, склоняем их в нашу сторону и добиваемся реализации в судебном процессе принципа состязательности.
– Если вернуться к системности проблемы несовпадения ПЗЗ и Генплана. Ситуация по Димитровграду — это единственный кейс? В других муниципалитетах это может работать?
– В защиту органов прокуратуры хочу сказать, что еще летом 2015 года была проведена проверка по всей области и выявлено отсутствие уточненных границ муниципальных образований на кадастре. Однако нужно понимать, какие отношения между прокуратурой и администрацией. В делах, где исполнение требований за самой администрацией, прокуратура может выписать предписание, обратиться в суд, но требуемое событие произойдет только по воле чиновников. Так получилось и у нас. Прокуратура выписала предписание, администрация нарисовала дорожную карту, но сама же ее не исполнила. В итоге прокуратура обратилась в суд. С одной стороны идет работа, с другой стороны нет никакого результата. Однако нам это помогло.
Исключительность нашей победы в том, что мы добились инициативы прокуратуры.
Еще по теме:
– Получается, что в данном случае задача юристов — толкать органы власти, чтобы они что-то делали, но результат будет только локальным?
– Да, тут отразились два момента. Мотивы природоохранной прокуратуры: пришел новый руководитель и начал проверку, начав с нашего доверителя. Другие дела оказались более сложными. К примеру, по такой же процедуре предоставлялась земля из лесного фонда под расширение кладбища. Пойди и попробуй «докопаться» до кладбища, кто будет покойников выкапывать? Как только происходит инициатива с одной стороны, задача второй стороны — включить как можно большую инертность. Нужно понимать, что если вы у нас частную собственность отнимете, то с другой стороны вы признаете ошибки в генплане и решением против нас вы получите намного больше негативных последствий. Позиция «ничего не делать» дается намного легче. Исключительность нашей победы в том, что мы добились инициативы прокуратуры. Также у нас идет работа над изменением лесоустройства. Суд оценил, что и этот процесс начался.
– Если бы процесс не был запущен, шансы природоохранной прокуратуры резко бы повысились?
– У них шансы были бы еще в первой инстанции. Шансов у прокуратуры изначально было больше, чем у нашего доверителя, так как и природоохранная прокуратура, и администрация Димитровграда были против этого участка. А вообще инициатива была не от природоохранной прокуратуры, а от арендатора леса. К ним обратился арендатор, физическое лицо, которое было должностным и отвечало за эти ошибки в лесоустройстве. Получается, что природоохранная прокуратура со своим иском возможно работала в интересах одного частника, отнимая права у другого частника. Суд тут совсем потерял уважение к позиции прокуратуры.
Мы сделали вывод, что понятие социальной справедливости существует у суда как принцип работы.
Еще по теме:
– Из ваших слов получается, что выигрыш в суде зависит не от самого закона, а от поведения участников процесса?
– Тут такая история. В судах общей юрисдикции судьи не столько опираются на закон, сколько ищут в деле свое понимание справедливости. Мы внутри компании называем ее «социальной справедливостью». Это некий баланс интересов в обществе. То есть, мы не всегда видим нормативное обоснование решения суда, но почти всегда убеждаемся, что решение принято из соображений справедливости.
В этом деле у нас был риск, что с точки зрения права мы отстоим свою позицию, а с точки зрения «социальной справедливости» суд может рассудить иначе.
В итоге мы предложили свою правду – если природоохранная прокуратура выиграет дело, то придется признать, что также незаконно из лесного фонда выведена земля под существующим жильем, дорогой и даже кладбищем.
Мы сначала ищем свое понимание того, на чьей стороне правда по критерию социальной справедливости.
Еще по теме:
– Участок был сформирован внутри застройки?
– Не совсем так. Участок соседствует с коттеджной застройкой. Участок доверителя является одним из двух расположенных на линии границы участков. Судья-докладчик в апелляции заинтересовался вопросом, является ли участок нашего доверителя крайним, а он второй. Коллегия не стала даже уточнять про кладбище, дороги, судья просто спросил: «А почему вы с него начали?» Как раз пример той самой социальной справедливости. Что называется «нашли крайнего».
-То есть суд выбрал свое понимание справедливости?
-Да. Причем в каждом суде оно оказалось разным. В первой инстанции сработало подозрение, что прокуратура работает «по заказу», во втором, что надзорный орган «нашел крайнего». Как мы видим, работает именно предубеждение против какой-то из сторон.
-Задача юриста — показать суду правду?
-Описать представление правды, совпадающее с представлением правды у судьи. Это становится важным, как только начинаешь понимать, на чем держится суд, какими принципами руководствуется.
Читать дальше:
- Крыша поехала: Дом престарелых насудился в минус
- Продать нельзя достроить: как дольщиков делают заложниками вставшей стройки
- Напоминают об уплате аренды за землю
- Первый опыт смены застройщика - комом
- Ульяновец переселил соседскую собаку через суд