12 сентября исполнилось 40 лет знаменитому ульяновскому «Биг Бэну» – часам на музее Гончарова, которые можно смело назвать одним из главных символов Ульяновска. Народное название оказалось очень точным. Почему? Ответ на этот вопрос мы нашли, встретив юбилей внутри самой башни с часами.
Наш канал в TelegramК часам нас провожает Анатолий Фролов. Несмотря на возраст (в этом году хранителю часов исполняется 84 года) Анатолий Иванович отказывается от предложения смотрителей воспользоваться лифтом и вместе с нами поднимается к башенке по лестнице.
К общению с журналистами 84-летний хранитель часов явно привык, и без лишних предисловий начинает рассказывать историю часов. Но сначала здоровается с часами: «Здравствуйте, мои дорогие! Тикаем? Сейчас мы с вами побеседуем немножко». Часы отвечают звуком шестеренок. К беседе, значит, готовы.
Ритуал продолжается вот уже 40 год. Часы на башне появились в 1974 году, а в руки Фролову попали за год до этого.
Часы нашли в подвале нынешнего центрального зала бракосочетаний, где они оказались ровно 80 лет назад, в 1934 году. В подвал их спрятал механик, которых обслуживал часы, после того, как взорвали Вознесенский собор, на котором они и стояли до этого.
Дорогой подарок Симбирску сделал тайный советник Орлов-Давыдов в 1869 году. Английские часы обошлись ему в 10 тысяч рублей золотом — умопомрачительные по тем временам деньги. Часы сгрузили с баржи на пристани, а в гору их пришлось поднимать семью подводами.
Кстати, сами часы были изготовлены за год до этого, в 1868 году, той же фирмой, что сделала и часы для лондонского Биг Бэна. Получается, что народное название ульяновских часов не случайно — лондонские и наши часы можно назвать братьями.
В начале 70-х о легендарных часах вспомнили ульяновские пенсионеры. Их инициативу неожиданно поддержал горисполком. В результате часы было решено восстановить. Кто мог вернуть им ход? Конечно, «приборка», где Анатолий Фролов работал в отделе главного механика. Ему и поручили заняться реанимацией исторических часов.
Часы модернизировали — укоротили многометровый маятник, оснастили системой автоматического завода от электропривода и совершенно стимпанковской системой центральной капельной смазки.
Оставалось две проблемы. Во-первых, часам недоставало колокола, а во-вторых, было совершенно непонятно куда их устанавливать.
Колокол Вознесенского собора был огромным, сравнимым по размерам с царь-колоколом из Москвы. По воспоминаниям коллег Анатолия Фролова, которые занимались восстановлением часов, после того, как взорвали собор, под почти десятитонным колоколом даже играли в прятки. Помнили старожилы и звук колокола, который было слышно даже в Поливно.
Увы, но восстановить исторический звук боя часов не удалось — того, огромного, колокола уже не было. Замена ему нашлась у пожарных из Старой Майны, который использовали для оповещения колокол церкви из затопленного села Головкино. Его-то и решили применить.
Часы уже вовсю работали в цеху на «приборке», но места для их установки так и не находилось.
Решение предложил известный своими работами в рамках переустройства города в 100-летию Ленина архитектор Серафим Титов — надстроить над домом Гончарова башенку специально для часов. Так и поступили. 14 сентября 1974 года в 12.00 в городе впервые за много лет опять прозвучал звук городских часов.
Все это время почти каждый день часы навещает Анатолий Фролов. Время сверки часов на башне с карманным хронометром хранителя — 9 утра. Отклонений почти не бывает — в музее представлены многолетние записи Фролова о точности часов. Из них можно сделать вывод, что точности английской механики могут позавидовать современные швейцарские хронометры. Единственный враг точности — температура, ведь маятник у часов остался достаточно длинным. Отклонения температуры влияют на его длину и, следовательно, на точность хода часов. Но и здесь отклонения крайне небольшие.
Видео: часы пробили свое 40-летие:
