Наталия Лазарева с 2011 года активно защищает городскую зелень. Свою деятельность она называет «общественным экологическим сопротивлением». Как утверждает Наталия, ради городской зелени ей пришлось пожертвовать практически всем – личной жизнью, финансовым благополучием и даже нормальным сном. Мы встретились с Натальей и постарались выяснить, что ей движет и как она дошла до такой жизни.
Наш канал в Telegram– Я знаю, что из-за своей «зеленой темы» ты многое потеряла в жизни
-Не помню уже, что такое нормальная жизнь. Сильно подорвала свою обывательскую жизнь и работу из-за этого.
– Как ты дошла до такого?
– Случайно, если честно. Поехала в центр по работе летом 2011 года. Проезжала мимо сквера Гончарова нашего уютного, увидела забор, а на нем висел проект реконструкции. По нему было видно, что там будет «могильник». Все напоминало могилы: сирени нет, все совсем по-другому, голое все. Звоню по указанному телефону, попадаю в секретариат комитета дорожного хозяйства и спрашиваю у них «это что?» Они мне говорят, что это благоустройство. Будет как на картинке? Да. Говорю – «что можно сделать, кому написать?» Секретарь мне тогда сказала – «вы уже ничего не сделаете, все решено». Когда потом все уже случилось, понятно стало, что это были пророческие слова. Стала звонить по второму телефону, Семеновой (Татьяна Семенова – главный садовник города). Там говорят, что её нет. Спросила – «сколько надо подписей собрать, чтобы этого не случилось?» Мне говорят – звоните Семеновой.
Тогда я набираю телефон Лиды Пехтеревой (журналист газеты «Симбирский курьер»). «Лидааа, что делать?» Она говорит: «мы уже пишем». И понеслась. Написала обращения, придумала «электронку» ulderevo@mail.ru…
Никакого блога тогда не было. Мне это нафиг не нужно. Я тогда только что стала лучшим радиокопирайтером в РФ на профильном радиофестивале, только что благодаря своим радиороликам мы вышли на федеральный уровень, в результате в том же году мы вывели Ульяновскую область в рейтинг креативности в номинации “Реклама” Ассоциации коммуникационных агентств России. Причем «врезались» сразу в середину списка, а это очень сложно сделать за один год только с аудио. У меня была куча дипломов на руках, все это произошло буквально только что. Я думала, что по рекламе сейчас распиарюсь, а тут это все случилось. Лида опубликовала обращение в «Курьере», стали собирать подписи. Люди очень помогли, побежали, приносили кучу листов заполненных. Мало было конечно, по нынешним меркам. Девочки сейчас по Marriott за два дня собрали больше. Дальше пошли запросы, Камиль Багаутдинов (известный ульяновский блоггер) подключился. Мне сказали ещё – «Долинину звони, это Госэконадзор». Я позвонила Долинину, а он только неделю был «на посту». Долинин мне сказал: «заводи блог и все пиши».
И вот я бегаю, собираю подписи, и тут мне звонят из центра и говорят, что там все уже сносят. Конечно, я должна была тогда поехать туда и лечь, но я была совсем ещё зажиточным обывателем, рекламистом успешным. Тогда я не осознавала, что это уже край. Звоню Долинину, он говорит: «приезжай, вместе пойдем в сквер, встанем под сиренью». Но в тот вечер я просто не могла. А жаль. На следующее утро все мы приехали, а там было уже то, что на фото – уже рыли, подрубали сирень. У меня эта картинка до сих пор на аватаре. А ведь рядом окна главного садовника Комитета дорожного хозяйства. Вот кто мог придумать такое: подрезать стволы живой сирени, чтобы люди ее видели над забором, не возмущались, а она заживо усыхала на жаре… Вот эта жестокость дикая, причем со стороны тех, кто с нас берет деньги за благоустройство… Я ее никогда этим людям не прощу. Даже после этого наша сирень в сквере Гончарова до сентября пыталась сама оправиться, без единого полива, у нее пошли побеги, огромные листья. И ее взяли и снесли, живую. Даже когда рассказываю об этом, мне плохо, а вечером того дня я попала в «скорую». Вот все и началось.
А дальше?
А дальше все мы помним, что было. Начались показушные эти вещи с Пинковым (Александр Пинков – на тот момент глава города) – сбор подписей за столом – прямо на Гончарова поставили, пригнали автобус с людьми. Мне бы стол поставить не дали. Потом Морозов (Сергей Морозов – губернатор Ульяновской области) вернулся из Германии и сказал: «нужно слушать людей, я же сам Пинкова на место главы города привел, что за безобразие …”. Я тогда поверила. И потом на общественной палате я расслабилась, хотя помню, что Семенова сказала, что все равно мы все сделаем по-своему. И вот мы прождали зачем-то до сентября, и они действительно все сделали. А так как я живу в Новом городе, то я не могла быстро уследить. У меня тогда не было такой агентуры, как сейчас. Ну и все – в сентябре там построили «могильник», все в шоке. Перед этим я долго в Общественную палату бегала, когда у нас на руках уже были все документы. Свои счеты с Общественной палатой у меня остались. Я говорила – «смотрите, они подменяют решение нашего круглого стола». Они на это внимания не обращали. Я так и не смогла добиться от общественной палаты давали ли они разрешение. С тех пор у меня остался зуб на Батракову (Галина Батракова – руководитель аппарата Общественной палаты региона) и Дергунову (Нина Дергунова – руководитель Общественной палаты региона). Но сейчас этот зуб снялся. По Marriott Дергунова хотя бы про 150 метров дала решение, хоть так…
Я хочу сказать, что по Marriott общественная палата с апреля месяца должна была выдать четкую позицию. И я уже решила собирать подписи за роспуск аппарата. Когда у них был закрытый совет, а мы уже стояли, передала секретарям: «…если нас продолжать игнорировать, то мы соберем подписи за роспуск вашего аппарата». Я не думаю, что это на что-то влияет, но это последнее, что я могла сделать. И в первый раз палата нас не подвела. Я сказала: «спасибо». Надеюсь, в этом конфликте теперь она будет на стороне людей, а, точнее, зелени.
– Но это в этот раз, а по сирени ведь проиграли.
По сирени проиграли.
– У тебя от этого внутренняя позиция изменилась? Мне интересно, обращала ли ты до истории с сиренью внимание на зелень?
Я ездила часто из Нового города туда-обратно по мосту, видела, как вырубали и выжигали, изуверски выкорчевывали пни на «Ленинских горках». Сотни взрослых деревьев, а все ради чего? Это было страшно, напоминало сцену из «Братства кольца» про хоббитов, когда лес рассказывает, как его жгут. Вот один в один картинка. Там два года после склон не мог травой зарасти. Это такая жестокость по отношения к природе. Но тогда я просто ездила мимо. Потом мне говорили: «Лазарева, а где ты была тогда?». Тогда я еще была просто обывателем – просто, ужасаясь, ездила мимо. И да, мне очень стыдно, что я не попыталась тоже защитить Венец от «Ленинских горок».
– Но последней каплей стала сирень? Ты к этому моменту была уже «подогретая»?
«Подогретая» – да, «Ленинскими горками». Вот так созрела. Я не считаю, что кому-то должна, кроме самих деревьев и животных. Оправдываться не буду, но за «Ленинские горки» было больно. А вот по сирени все начало раскручиваться – ты начинаешь во все вникать, читать правила всякие. Вникаешь глубже и глубже, проблема за проблемой, слова за словами, несовпадения результатов и слов, запросы, ответы, вранье, цинизм их. Когда на месте вырубленной сирени стали сажать саженцы после сноса сквера, нас стали упрекать: «что же вы не приезжаете на субботник». Началось накопление моей личной обиды. Для меня дерево – это такое же живое существо, как и собака. Мне больно за деревья, и глубоко наплевать, что я кажусь сумасшедшей.
– А что стало следующей каплей?
А дальше пошли капля за каплей, тема за темой, документ за документом. Через неделю после начала истории со сквером Гончарова у нас около дома начали сносить тополя тупо ради того, чтобы был виден фасад торгового центра… Они росли вместе со мной, Новый город на песке строился…
– Извини, перебью. После того, как со сквером история случилась, у тебя, судя по всему, злость появилась?
Темы начали капать ещё во время истории со сквером.
– Просто ты стала в них вникать. Раньше ты их не замечала.
Я не знала каких-то вещей, конечно. У меня возникла злость, накопилась целая куча обиды за цинизм, за жестокость, за ложь, за обвинения в том, чего не было. Когда я начала этим заниматься, мне все говорили, что я пиарюсь. Ок. Что такое пиар? Это деятельность, направленная на достижение каких-то своих интересов. Расскажите, какие у меня интересы? Бегать по палатам и заседаниям? Стоять на холоде в пикетах? Слушать речи Якунина, Балакишиевой, Пелевиной,Беспаловой или депутатов этих? Утешать людей, у которых на глазах щенок от адилина в агонии час умирал, прокусывая себе язык от боли, или стерилизованная привитая собака, которую дети во дворе опекали, от яда у них на глазах полтора часа выворачивается наизнанку в полном сознании перед тем как умереть, ребенок попадает в скорую, а взрослые сходят с ума и месяцами пытаются восстановить психику? Тратить свою жизнь на запросы и выбивание ответов из чиновников? Да с ними даже общаться настолько тяжко, что заболеваешь сразу, обычного обывателя хватает на один раз максимум. Я за три лета потеряла обывательскую нормальную жизнь. Отказалась от своей коммерческой деятельности, где была на такой высоте, которую пока никто из ульяновских рекламщиков не взял.
– Это произошло после сквера?
На следующий год. В 2012 году я прекратила отношения со своими клиентами.
– Перестало времени хватать?
Во-первых, мне перестало хватать времени. Во-вторых, и это самое главное, я тогда ещё не знала, что по Marriott так получится, но год назад, когда «Купеческий» строился, и случилось якобы ДТП, я поняла, что могут быть такие моменты, когда нужно выбирать. И поняла, что всё, в Ульяновске всё закончено.
– Чтобы не было нажима на тебя?
Нет. Чтобы у меня не было моральных никаких коллизий, конфликтов интересов. Я не смогу работать с этими людьми. Ну и на многих каналах и СМИ работают те, с кем я начинала и работала на радио с 96 года. Я им прямо сказала: «что же так продаемся-то?» Ведь полнейшая информационная блокада, либо вранье в крупных оффлайн СМИ. С четкой жесткой позицией нельзя будет долго без конфликтов обойтись. Поэтому отрубила все контракты с нашими клиентами. Сказала, что все прекращаю – сегодня я ему пишу рекламу, а завтра он возьмет и какое-то дерево снесет или ещё что-нибудь устроит.
– То есть ты поставила гражданскую позицию выше меркантильных бизнес-интересов?
Ну, просто выше интересов моего минимального финансового благополучия. По мне наверное видно, что меркантильностью не пахнет, мне бы выжить. В результате стало меньше денег.
Дальше понеслось – липовое ДТП у «Купеческого», отравление на Бебеля, с помощью блога люди стали меня находить…
– Тебя поддерживали? Взять тот же «Купеческий».
Ну как поддерживали – людям просто говоришь что сделать, очень часто пригождалось умение по телефону общаться стойко. У нас же еще срабатывает везде система отпинывания. Простых обывателей легко отпинывают все кому ни лень, переводят по куче телефонов, люди отваливаются через час безуспешных звонков. У людей возникают проблема вызвать коммунальные службы, представителей администрации или участкового, МЧС, когда дерево ядом травили, а вокруг пахнет и людям плохо, хотя за неделю до того уже жаловались в Ленинскую администрацию. Люди до сих пор боятся говорить с чиновниками, полицией. И чиновники специально, мне кажется, себя так ведут. Чтобы отпадало как можно больше попыток с них потребовать выполнения их функций. Стали обращаться ко мне. И так одно за другим.
– Какая-то группа инициативная создалась вокруг или нет?
На 2012 год не было никакой инициативной группы. Конечно, начиная с сирени мы сбились в кучу, с Камилем тем же. Видно же, кто за что стоит. Кстати, сейчас по парку Ульянова со мной снова те, кто из разных районов города нашел меня по Гончаровке. Пусть не говорят, что это лишь местные “эгоисты”, которым не нравится у дома стройка. Мы из Нового города, Борисова с Нижней мотается. Люди с Севера, из Засвияжья ездят, у нас же есть все списки.
Осенью 2011 меня нашла Анна Волобуева – вот тут уже была инициативная группа по парку Ульянова. Нашла, подписи собрала, и мы сначала по церковной автостоянке начали работать. Потом я познакомилась с зоозащитой, в начале 2012 года, когда митинги были. Они на меня просто вышли. А это тоже моя тема, потому что то, как у нас с кошками и собаками обращаются – это нарушение и законов, и морали, и всего. Это тема очень тяжелая.
– По историям с Бебеля и «Купеческим» отвоевали что-то?
По Бебеля нас обманули. Пропиарились все на моратории (мораторий на снос зеленых насаждений – от ред.), а в результате полный обман. Там сейчас надо разматывать – и по Бебеля и по «Купеческому». На Бебеля до сих пор сплошное издевательство над деревьями, над понятием “компенсационных посадок”, и никакой ответственности за снесенные десятки огромных деревьев. А отравленные деревья? Пара уже умерла, а остальные стоят и умирают.
– История с запретом и «зеленой конституцией» закончилась ничем?
Нет, ни ничем. Она, во-первых, для них закончилась большим положительным шумом.
– Но ведь самой постановки вопроса во многом ты и добилась. Считаешь ты это своим достижением?
«Зеленая конституция» чем хороша – на сайте мэрии, по крайней мере, публикуются вызовы на обследования. Я признаю, когда что-то хорошее есть. Но и чтобы этим воспользоваться, надо быть маньяком – надо постоянно мониторить и следить. Опять же, это интернет, никто из большинства народа этого не видит. И, собственно, все. Это документ, по которому наказание определяется на усмотрение губернатора или того же вон Федорова (Дмитрий Федоров – министр экологии области). Смешно просто, когда до штрафов дошло.
Потом был снос 100 деревьев на Нариманова; подняли историю с Московским шоссе 100, женщина требовала ответа, но так никто и не пострадал, деревья снесли почем зря. Я помню, что 31 мая прошлого года на заседании Экологической палаты я перечисляла очень много таких эпизодов. Тогда еще зеленые посиделки и возмущение нарушениями в тренде было у руководства. Я помню, что тогда мне Сергей Иванович (губернатор Ульяновской области) сказал: «что вы как прокурор нам читаете это, мы это все и так знаем, даже больше…»
– А близкие тебя поддерживали, когда ты для себя такую общественную «зеленую» стезю избрала?
До сих пор помогают чем могут, но им это очень тяжело это дается, потому что я в плане финансового благополучия очень сильно просела. Они терпят это все. Это уже большая поддержка и, честно говоря, уже нет нормальной жизни.
Сложно это для семей. Вот люди на фотографии посмотрели и пишут что я, Волобуева, Борисова (активисты – от ред.) – это люди, которые никому не нужны. По нам действительно можно сказать, что мы живем ненормальной жизнью. Когда ты все бросаешь, едешь, например, на общественную палату, чтобы все записать, но при этом понимаешь, что все кончится ничем – вот это самый большой урон. Своя жизнь теряется – ты все дальше и дальше уходишь от любого привычного, особенно морального, благополучия.
– Есть ли при таких жертвах какие-то надежды?
Вода камень точит. В прошлом году около своего дома не дала траву под корень срезать. Я знаю, что около своего дома я постараюсь все защитить. Какую-то траву, два на два метра, или сколько меня хватит, если я в позе морской звезды разлягусь.
В этом году приструнили свою управляющую компанию. Я выходила к каждому нашему дворнику, который с триммером ходил, и говорила: «пожалуйста, вот это сохраните». Я себе под балконом что-то в соответствии с правилами смогла сохранить, однако пришлось во второй раз уговаривать их не выкашивать все «под ноль». Хотя по траве работали, совещание собрали, кричали, как могли уже, но вот все равно, как выяснилось, господин Панчин (Сергей Панчин – глава администрации Ульяновска) на совещании 09.08. велел все косить, и опять всё стали косить «под ноль». Об этом я узнала от своей управляющей компании, а не от господина Урдина (Данила Урдин – главный эколог города), который, вроде как, со мной на эту тему работал.
Физически, если тебе это надо, можно научиться заставить их всех отвечать за то, что сделано. Меня находят люди. Сами они никогда не вызовут, например, полицию, но под руководством все делают. Людей задирает все это. Меня тоже – я терпела все вопросы по дорогам, по ЖКХ, но вот зелень и что-то живое – это крайнее. Люди терпят-терпят, только не трогайте – сами как-нибудь заработаем, воруете–воруйте, но как только зелень у них трогают, собаку их адилином угробят, они вдруг поднимаются и говорят: «мы сделаем все».
– Почему же тогда нет гражданской позиции без руководства?
Она есть. Далеко не все ко мне обращаются – 12 Сентября, Камышинская, Тюленева. Люди сами выходят. И на парк Ульянова люди сами вышли, когда забор все же увидели. Просто не верили до последнего, что все повторится и у них перед носом. Когда я прошу о помощи для других “очагов”, бывает, что её нет, но потом перезванивают через месяц и говорят: «Помогите, у нас рубят». Они выйдут. Теперь они все это видят, они видят результаты – тот же сквер Гончарова, выкошенную траву и пыль, склон. Люди видят. Чем сильней творят это все наши оппоненты, тем сильнее формируется гражданская позиция. Но людей часто отпинывают, и я просто за них обращаюсь, например, в полицию, в администрации.
– То есть, ты говоришь, что люди часто делают один шаг, а второй уже не делают?
Да, конечно, чаще всего. Общение с нашими чиновниками – занятие не из приятных.
– Как ты думаешь, способствовала ли история с Marriott росту гражданского самосознания?
Там объединились все, кто только мог, все мои подопечные пришли, зоозащита помогает, участвует все больше и больше людей несмотря на информационную блокаду в официальных СМИ. С Marriott не знаю чем кончится история, но по зелени у нас будет очень сильное сопротивление. Кроме того, там очень циничное отношение властей. Это объединяет очень сильно людей вне зависимости от цели. Я надеюсь, что результат будет «зеленым» в этот раз. Люди объединились так, как для Ульяновска мне и не снилось. Чтобы люди стояли в Ульяновске… Это очень круто!
Я не знаю, когда у нас власть остановится. Вода камень точит, но это такой камень, а мы такие маленькие капельки, что надо жизнь положить. Пример результативности: три года положила только на то, чтобы иметь возможность уговаривать не косить у меня траву «под ноль», быть услышанной, и караулить триммер-команды, чтобы была возможность защитить траву своим телом. Или приковаться к своим деревьям у дома. Бред конечно, но расслабиться они не дают. Особенно теперь. И по парку Ульянова сделаю все, что могу. Ради зелени.
Когда в этот раз обвинили, что мы ангажированные, я попрошу официально ответить, как, насколько, кем, где я ангажирована. Если бы сразу три года назад я тратила свою жизнь на то, чтобы мне ответили за каждое слово, если бы тогда так маниакально орали, то может быть сейчас не было бы ситуации с Marriott, потому что власти знали бы, что люди огрызаются и будут им сопротивляться.
